стаю белых драконов, и Александр объявил Ахмету и Свирскому, что намерен напасть на стаю. Он приказал Свирскому подняться над ущельем и по сигналу выпалить в хвост стаи анестезирующие бомбы. Одновременно Костылин выпалит в голову стаи. Белые драконы окажутся между двумя расширяющимися облаками бета-новокаина, и по крайней мере девяносто пять процентов из них погибнут. «Есть!» – весело сказал Свирский и через пять минут доложил, что вышел в позицию для нападения. Александр приказал открыть огонь.
Оскаленные пасти и выпученные глазки маленьких чудовищ уже были отчетливо видны на видеоэкране, когда начали лопаться первые бомбы. Батискаф сотрясался от залпов. Глухо загудели разрывы. И вдруг репродуктор отчаянно закричал голосом Свирского:
– Берегись! Полный назад!
В ту же секунду экран ультразвукового проектора осветился, батискаф резко лег на правый борт, и Александр стремглав полетел через механика головой на баллоны регенератора. Он еще помнил пронзительный визг и скрежет металла о металл, затем потух свет, и что-то твердое, должно быть, колено Ахмета, ударило Александра под ложечку. Он потерял сознание.
Свирский потом рассказал, что он еще не успел отстреляться, когда огромные утесы, нависшие над ущельем, вдруг затряслись как желе, сдвинулись с места и совершенно бесшумно рухнули вниз. Мягкая, но очень сильная волна подбросила батискаф Свирского, и он закружился в водоворотах. Но волнение быстро улеглось, и тогда Свирский увидел, что стены ущелья стали значительно ниже, а над ущельем висят расплывающиеся белесые тучи. Очевидно, сотрясения от разрывов анестезирующих бомб было достаточно, чтобы тысячи тонн слежавшегося ила лавиной покатились по склонам ущелья. Эти тысячи тысяч тонн похоронили под собой и батискаф Костылина, и старинный корабль, и стаю полудохлых драконов. И что самое неприятное, корпус-поплавок БПГ Костылина не выдержал этого груза, деформировался и лопнул. Но об этом Костылин узнал уже после.
Очнувшись, Александр открыл глаза и увидел Ахмета. Он сразу все вспомнил. Гондола лежала на боку. Ахмет сидел на регенераторе, засунув руки в карманы, и что-то бубнил себе под нос. Он пел на мотив «Ах вы, сени мои, сени» из фильма «Война и мир» и отбивал такт ногой:
Пошла муха на базар,
Заказала самовар.
«Приходите, тараканы,
Я вас чаем угощу».
– Эй, Ахмет, – сказал Александр. – Не пора ли выносить мебель?
Но Ахмет даже не улыбнулся, и Александр понял, что положение серьезное.
– Регенератор, понимаешь, я исправил, – сказал Ахмет, – а вот с Вовкой плохо.
Механик разбил голову. Костылин опасался, что у него сотрясение мозга. Механик был без сознания, его рвало, и он пускал красные пузыри. Александр и Ахмет ухаживали за ним, как могли, но они думали тогда, что Свирский тоже погиб, и иногда им казалось, что все это впустую, и один