Олег Дивов

Мир Стругацких. Полдень и Полночь (сборник)


Скачать книгу

он снова появился у контейнера и снова принялся рассказывать бесчисленные истории, в которых неизменно фигурировали океанские чудища и корпус-поплавки, сконструированные в ЦНИИ Гидромаш. Толстяк слушал Ахмета с наслаждением, а затем в двадцатый раз сообщил ему, что он, планетолог Царев, думает о деятельности ЦНИИ Гидромаша вообще и о способностях «инженера Дядькина», в частности. При этом ноги, торчащие из контейнера, судорожно задвигались, и слабый голос возвестил, что «моя фамилия, товарищ Царев, Дудник, а не Дядькин». Царев, выслушав эту информацию, сказал Ахмету: «Вот видите, дорогой Марат? Видите, какой он? И там они все такие».

      Дудник покинул контейнер только поздно вечером, когда почти все разошлись спать. Костылин встретился с ним в коридоре. Инженер испуганно посмотрел на Александра и опустил глаза. Александру очень хотелось сказать ему то, что в той или иной форме старался выразить ему чуть ли не каждый член экипажа корабля. Что нельзя плохо знать свое дело. Что нехорошо гонять по океану плавучие базы и отрывать людей от их работы. Что нечестно ставить под удар результаты четырехлетнего труда работников внеземных баз. Но Александр посмотрел на его испачканное, измученное лицо и сказал только:

      – Покойной ночи.

      Наверное, это прозвучало издевательски. Но Александр не пожалел об этом. Инженер, не поднимая глаз, ответил:

      – Покойной ночи.

      Олег Дивов

      Подлинная история канала имени Москвы

      Берег Московского моря украшала пирамида разбитых контейнеров и списанных пластиковых бочек, на глазок метров десять, а то и выше. Пирамиду венчал сваренный из дюймовой трубы крест с распятой на нем зимней рабочей курткой, драной и замасленной до самого мерзавского состояния. Куртка была обращена к морю спиной, и местный колумб мог бы при известном желании разглядеть на ней желто-красную эмблему Мосспецстроя.

      Прямо в берег упиралось здешнее Анизотропное шоссе – прямая, как по линейке, дорога с идеально ровным и слегка шероховатым покрытием из запеченного красного песка. Согласно плану, она уходила на пятнадцать километров в глубь материка, а реально – к ядрене матери, то есть до первого естественного препятствия непреодолимой силы. В роли препятствия выступала кальдера, прозванная геодезистами «Невеликий Каньон».

      Выход дороги вплотную к Московскому морю тоже в плане не значился, это ее по недосмотру так расколбасило. Повезло, что трассу заперли два непреодолимых препятствия, с одной стороны геологический разлом, а с другой – рукотворное водохранилище. Иначе Анизотропное шоссе усвистало бы к такой уже непечатной ядрене матери, что хоть клади партбилет на стол.

      Параллельно дороге располагалась взлетно-посадочная полоса из расчета под тяжелый челнок, очень хорошая, только на два километра длиннее, чем надо. В ближнем конце взлетки