нависало столько интеллекта, что казалось, одно неловкое движение, и их организованную толпу – раздавит…, словно коровью лепёшку, стальная гусеница огромного бульдозера…
Но, если имперцев, что были в своём, живом теле, что могло чувствовать – это реально волновало, то тех, кто был лишён тела по тем или иным причинам – это реально раздражало…, даже более того – злило. Но, нейро-био-химическая стимуляционная система, по воле старшего, быстро справлялась с неугодными, в данный момент – эмоциями киборгов. А вот вполне себе натуральное тело Хроноса Рахмагарра, не могло похвастаться такими способностями киборгов. Оно, как и всё живое, очень чувствительно реагировало на окружающую обстановку и личные эмоции. Но вот что насчёт – «последних», то они были не самые положительные и доброжелательные.
И тут грянул словно гром – голос…
Но не кто даже не дрогнул устами. Голос был искажён, синтезирован. Никто, и никогда, не должен был знать «великих судей». Ни – как они выглядят, ни – как их зовут, ни – сколько им лет – ничего, никогда, никому.
– Твоё возмущение, мы ещё можем объяснить, – донёсся строгий голос верховного судьи. Но все они оставались неподвижны, «подобно гранитным статуям». – Но зачем – ты, привёл сюда своё войско? Кто, как не ты – знает, что нашим прихожанам – здесь, абсолютно, ничего, не может угрожать.
– Вот именно так, я, до крайнего случая, и думал, судья, – с подозрительно-озлобленным лицом, ответил Рахмагарр. – Но теперь, я буду немного умнее, – и, не сменяя явно напряжённой стойки. Взирая едва из-под бровей; голос, слегка погрубел; речь, стала смелее. – Всё поменялось судья. Я крайне удивлён, что ты этого не понял, – (молчание. Судья, его терпеливо слушает). – Зачем – ты, призвал меня сюда? Ответь же мне судья.
(Повисла гробовая тишина) …
Думал ли в этот момент верховный судья, или же тянул время, для нас, это так и останется загадкой. Но, его неожиданный ответ застал врасплох всех до единого:
– Скажи мне, брат мой. Как тебе больше нравиться: «призвал», или же – «пригласил»?
– Я не понимаю тебя судья…, – ещё более напряжённее ответил Рахмагарр.
– Ну, подумай хорошенько, – голос судьи, оставался всё так же холоден и беспристрастен.
Военноначальник явно и тяжко, но аккуратно вздохнул…
– Мы, больше не ваши прислужники, и отказываемся подчиняться вам, – хронос Рахмагарр, хоть и с усилием, но всё ещё сохранял хладнокровие.
Следующее, удивило всех без исключения, в абсолюте! И даже более того, вызвало еле заметное замешательство. А случилось то, что верховный судья – тяжко вздохнул…, после, слегка опустил голову, снисходительно покачивая ей…
– О великие…, – толи тяжко, толи обречённо и на тяжком выдохе произнёс судья. – Как же тяжко мне, слышать эти слова…, от тебя, брат мой, – (снова сопереживающий вздо).
(Снова повисло томное молчание) …
– Зачем тебе всё это? – маска снова посмотрела в лицо гостя. – Ты вынесешь –