блядь, тебя! Проперло мальчика!.. Я не прав разве, Ванечка? – усмехался Николай.
– Бля-я-я, Господи, ну зачем ты? Ведь все не так, совершенно. Ты же знаешь все, Коля, – пытался возражать Иван. – Знаешь ведь, я понравиться тебе хотел, удовольствие доставить – доказать тебе, Коля!.. Ведь ты же любишь таких, я думал, ты любишь таких, – зло и одновременно жалобно оправдывался он.
– Нет, Ваня, таких я с удовольствием ебу, а люблю я совсем других, – продолжал Николай в свойственной ему последнее время ядовитой манере.
– Коля… ну, прости меня, Коля…
– Заткни пасть! – приказал Николай, – Тебе блядью стать захотелось? Ты каждому желающему отсосать решил? Что ж, молодец – ты этот Эверест покорил почти, а сколькому научился, наверное, – усмехался он.
– Ну что ты? Зачем придумываешь? Ты так говоришь, будто я с сотней переспал уже, – пытаясь взять себя в руки, ответил Иван и тут же подумал: «Какая сотня? Что я несу?»
– Да, этот твой дружок целой сотни стоит – клейма негде ставить, издалека все понятно становится. И ты в такого же скоро превратишься. Отличная из вас выйдет пара, – посмеивался Николай.
– Коля, не надо… пожалуйста, не надо. Я, правда, просто договориться хотел. Сам все решить хотел, правда. А он… а он… – лепетал и был в ужасе от своего лепета Иван.
– Хватит… хватит Лору Палмер[6] из себя корчить, жертва, блядь! Да ты просто naughty, dirty, rotten boy[7]! И учиться не надо – все в крови у тебя, – грубо отчитывал Ивана Николай. – Только одну важную вещь ты не учел: по-настоящему классные шлюхи не боятся, не прибедняются, совестью не мучаются и на судьбу свою не ропщут: скажут им лежать, терпеть и радоваться – они на сутки в нужной позе застынут с широкой улыбкой на устах. Так что, Ванечка, блядь ты и правда дешевая, недоделанная. Ну, ничего, все с опытом приходит, – по-прежнему сердито и невероятно презрительно продолжал Николай.
В трубке послышался женский голос.
– Она что, рядом? Она слушает? – прошептал совершенно поверженный уже Иван. Ему казалось – нет, он был уверен, – что даже не зная русского, она понимает все и смеется над ним.
– Угу, – подтвердил Николай.
– Why have you dropped your studies[8], prince Hal[9]? – с сильным французским акцентом вклинилась в разговор женщина. И так как-то двусмысленно прозвучали ее слова, и так свирепо вдруг, так безжалостно, со свежими силами, еще резче, еще грубее, жестче забрала Ивана боль, и так необычайно живо, невозможно четко и ярко почувствовалось… прочувствовалось все это – совсем-совсем недавно и стремительно пережитое – фантастическое это, захватывающее, страшное приключение – вся эта до черта СКАЗКА – настолько, что Иван не выдержал и прорычал:
– Not your business! Fuck you, bitch! Дура! Дрянь!
– Слушай, Ваня, всем снятся сны, и кошмары тоже, и не только проститу… поросятам, – устало, но ободряюще, почти без иронии, «без сердца» почти, несколько даже отстраненно, дежурно как-то даже, немного незнакомо