В субботу, 2/15 августа, женился лейтенант Симон. «Был на свадьбе», – отметил в своём дневнике фон Бассер. – «…Ушёл рано. Лейтенант и молодая супруга были довольно пьяны»[96].
По странному стечению обстоятельств в то время, когда в 4 часа утра 4/17 августа русские пехотные дивизии III армейского корпуса пришли в движение и начали свой марш к российско-германской границе, в 40 километрах от них в Гумбиннене проснулся и капитан фон Бессер, словно какая-то неведомая сила толкала их навстречу друг другу. «Понедельник. 17.08. Гумбиннен. (16-й день мобилизации.) В 4 часа встал. В 5 часов маршировал с батальоном. Перевернулся с лошадью и попортил себе ногу. Получил от 8-го уланского полка выезженную лошадь»[97].
Восточная Пруссия. 4/17 августа 1914 года. Расположение III армейского корпуса.
«Мелькнули пестрые, пограничные столбы с двуглавыми русскими и далее, с одноглавыми немецкими орлами», – писал в своих воспоминаниях А. А. Успенский. – «Солнце давно поднялось, было часов 9 утра. На малом привале офицеры закусывали, чем Бог послал; шутили, что уже идут усиленные суточные деньги, так как границу перешли»[98]. Закончив привал, полк продолжил своё движение.
«Утро было такое прекрасное! Яркое солнце, ясное, безоблачное небо, пёстрые цветы на лугах, сонное жужжание осы, высокая рожь с васильками, среди которой очутился наш батальон»[99]. Над полями разливался душистый аромат августовских трав и цветов.
«Солдаты наши с изумлением смотрели на немецкие, уютные крестьянские усадьбы с черепичными крышами и красивые шоссе, везде обсаженные фруктовыми деревьями, удивлялись, что висят фрукты, и никто их не трогает! Жителей нигде не было видно, ни одного человека»[100].
В то же самое мгновение немцы открыли артиллерийский огонь по колонне. Стали слышны ружейная и пулемётная стрельба. 106-й Уфимский пехотный полк вступил в бой у города Сталупенен[101], перейдя с походного марша в наступление. Завязался тяжёлый встречный бой. Командир 13-й роты капитан Барыборов, которому накануне было предсказано ранение, захватил господствующую высоту с тремя соснами и открыл огонь по противнику. Но в этот момент он и был ранен в живот.
Немцы вели прицельный огонь с хорошо подготовленных и замаскированных позиций по наступающим цепям «уфимцев», и он всё усиливался. Падали на землю убитые и раненые, ложились целые и невредимые, не выдержав шквала смертельного огня. Леденящий страх сковывал души.
«Звуки летящих и больше всего разящих пуль, свист и вой гранат, разрывающихся при ударе с особенным треском! Огромные фонтаны земли, камней, песку и дыма от взрыва “чемоданов”[102], крики и стоны раненых, корчи и агония умирающих…
И вот чувство ужаса и страха смерти невольно овладело мною!» – написал об этих тяжких и невыносимых минутах боя капитан А. А. Успенский, – «Мысленно я прощался с жизнью и исступленно молил Бога, (вот когда ярко вспыхнула вера!) если на то Божья воля – сразу отнять мою жизнь,