rel="nofollow" href="#n_31" type="note">[31].
Мало кто из современников знал, что несколько месяцев назад, в разгар обучения полка, завершая работу над «Полковым учреждением», бодрый на людях Суворов чувствовал себя так плохо, что боролся со смертью. «Прекрасная невская вода так мне желудок расстроила, – жаловался молодой даме Луизе Ивановне Кульнёвой в 1764 г. в своём первом дошедшем до нас письме[32], – что оный супротив меня беспрестанно бунтует, а от здешнего воздуха развелась в нём бездна паразитов, кои меня вконец измучили. Головные и грудные боли не оставляют.
У меня остались кожа да кости,
Я зол, подобен ослу без стойла,
Всем похож на настоящий скелет
Либо тень, скитающуюся в небесах;
Я точно беспомощный, тонущий в водах корабль[33].
Смерть чуть не перед глазами у меня. Она медленно сживает меня со свету, – но я презираю её, не желаю умирать позорно, а хочу встретить её только на поле сражения» (П 1). Этого недомогания Суворова, как и большинства других, его сослуживцы не заметили…
На людях Суворов не мог болеть: это не соответствовало его представлению об идеальном офицере, примере для подражания со стороны подчинённых. Именно честолюбие, стремление быть образцовым солдатом, по его мнению, было основным чувством, побуждающим военного человека исправно нести службу.
Умеренное военное наказание, смешанное с ясным и кратким истолкованием погрешности, более тронет честолюбивого солдата, нежели жестокость, приводящая оного в отчаяние.
«Ну а как же наказания, ведь солдат, подобно крепостным, били!» – воскликнет неугомонный в своих сомнениях читатель. Вообще-то говоря, бивали в военных учебных заведениях и будущих офицеров. Телесные наказания распространялись в России не только на крепостных, но и на лично свободных крестьян, горожан и небогатых купцов. Били и солдат в армии.
Побои палкой были основной формой наказания рядовых. Именно их полковник имел в виду, когда писал о нарушителях порядка караульной службы: «А кто от торопливости, дабы поспеть честь отдать, за ружье для делания ещё не повеленного хвататься будет и произведет во фронте замешательство, того неослабно наказывать. То же самое в отдании чести наблюдает всякой часовой, а за свою торопливость, в каком ни есть темпе, как только усмотрен будет, наказан должен быть без упущения».
Суворов против бития не только бывших крестьян, но и дворян не возражал. Дворянина он приказывал бить плашмя по спине клинком (этот приём назывался «фухтелем»), а не палкой, как простых солдат. «Безграмотный дворянин, – писал полковник, – отличность в полку имеет против прочих разночинцев только в том, что его за вину штрафуют фухтелем, как и всех в полку в нижних чинах дворян, а не палкой. Ни в чин никакой не производится, пока по-российски читать и писать довольно (не) обучится».
Однако Суворов рекомендует и более педагогичные меры. Грамотного и примерного поведения дворянина полковой командир определял в роту, где