технологий, мы не открываем ничего нового… Хотя целый отдел из пары тысяч ученых бьется сейчас над технологией каких-нибудь внепространственных переходов, а еще один отдел похожей численности пытается создать устройство для ручного управления силовыми полями.
Сейчас численность нашей колонии составляет чуть меньше восьми миллионов людей. Многие погибли в первые годы после катастрофы, зато теперь погибнуть почти нереально – если твой мозг цел, тебя восстановят заново. Ресурсов, имеющихся на Земле, хватит надолго, да и астероидный пояс с Марсом мы тоже начали осваивать.
Закончив есть, я отправил посуду в утилизатор и вновь вышел из дома. Но не успел я придумать, чем мне сегодня заняться, как руку ожег сигнал комма – очень срочное известие. Сердце пропустило удар, а мысли заметались в панике. Что случилось?! Этот сигнал не применялся с момента создания коммов. Открыв сообщение, я вчитался в текст. Сердце, замершее на долгий миг, забилось вновь, постепенно ускоряя темп. Ученые смогли! Они изобрели устройство для объединения людей в единое информационное поле, а потом, почти сразу же, прорыв произошел и у другого отдела – у них получился пространственный скачок!
Меня, как одного из лучших пилотов, приглашают на испытания уже почти собранного двигателя! Почти бегом я обогнул дом, подавая команду с комма. Кусок земли на заднем дворе треснул пополам и, немного осев, раздвинулся в стороны. Из недр земли медленно поднялся мой штурмовик. Не имея препятствий, я улучшал его системы по максимуму. Сейчас я могу отправиться хоть на несколько лет в космос, причем не в анабиозе.
Быстро забравшись внутрь, я облачился в скафандр и протестировал все системы. Найденная неисправность в блоке двигателя тут же была устранена штатным ремонтным дроном моего дома. Активировав питание, я свечой ушел в небо. Благодаря гравикомпенсторам, почти все ограничения, раньше присутствовавшие в системах, потеряли смысл. Чтобы почувствовать перегрузки, надо разгоняться со скоростью примерно в тридцать ускорений свободного падения. Такое ускорение можно развить на форсаже, но это только чтобы почувствовать перегрузки, причем без скафандра. Тот тоже выдерживает около десяти единиц, плюс человек около того же десятка. Так что потерять сознание от перегрузок стало почти невозможно.
Преодолев расстояние от дома до орбитальной станции за пару минут, я быстро выбрался из корабля и направился в научный отдел. Там меня ошарашили новым заявлением – двигатель протестировали в коротком скачке, от одного конца системы в другой и прямо сейчас тот пилот должен прыгнуть обратно. Весь отдел, больше двух тысяч человек, и пришедшие посмотреть на судьбоносный момент люди, молча стояли, впившись взглядами в экраны. Короткая вспышка и штурмовик, похожий на мой, появился рядом со станцией. Не утерпев, я, вместе с десятком таких же нетерпеливых, помчался к ангару штурмовиков. Из кабины только что совершившего два пространственных прыжка корабля вылезал мой старый друг. На его лице