и где я!.. Если бы я верила! Не так – во что-то и про себя, а родилась бы с верой, как он, как его жена, как все эти люди вокруг, в церковь бы с мужем ходила. Да что уж теперь-то…» Вот он уже и не на возвышении, а бегает с корзинкой по рядам, собирает пожертвования, или как это там называется. Вот все начали петь. Марта подсовывает молитвенник со словами. Сама- то все знает наизусть, голосок приятный. «А я что тут делаю? Какое право я имею тут быть?! Туристка! Родилась без веры, труда себе не дала, чтобы веровать, а это ведь труд, и долг, и работа над собой. Диссертацию десять лет вымучивала. Экономика феодализма! Какая экономика без веры?! Между прочим, диссертация-то про то время, когда вот такие соборы строились. Как можно это без веры построить?! Это же человеку не по силам, не соразмерно с человеком!. С ума схожу. Иль восхожу [7]… Ушла бы, да не выбраться».
Кончилась служба. Вышли на улицу. Дождь. Хорошо! Опомнилась: «Что это было со мной? Устала я кататься по заграницам – домой хочу».
Домой – в его дом – приехали быстро. О том, чтобы вернуться к лёгкой беседе, Марина и думать не могла. Сказавшись уставшей, ушла к себе.
На следующий день в городок приезжала группа дам из Англии. Визит планировался давно, но точная дата определилась только перед приездом Марины, которой и предстояло делить комнату с одной из англичанок.
Утром к ней подошла озабоченная Марта:
– Что делать?! Мартин не хочет ехать со мной в аэропорт, говорит, твоя гостья, встречай сама. А я ещё никогда не ездила одна так далеко, я только учусь водить.
Марина сочувственно пожала плечами и с напускной ленцой потянулась:
– А я запрусь и отосплюсь наконец-то, накопилась усталость.
Ей охватило подозрение: «Хозяин дома хочет воспользоваться правом первого утра? Так просто? Пусть у меня задержка в женском развитии, но этот номер не пройдёт! Вот так романтических дур надо учить: все просто – в койку! Прямо под супружеским воловьим ярмом», – Марина нарочито громко закрыла дверь и повернула ключ в замке.
Мартин действительно постучал минут через десять и весёлым голосом настойчиво пригласил её в гостиную слушать музыку. Марине пришлось встать, одеться, причесаться. Она вошла и села за стол, на котором стояла бутылка вина и два бокала. Что-то щелкнуло, и комната наполнилась страстными гитарными переборами. «Я это очень люблю», – сказал «любовник» и встал за спиной Марины. Она внутренне напряглась, опасаясь его прикосновения. Ничего, кроме неловкости, не испытывала, пожалуй – ещё злость на саму себя: а не ввязывалась бы в этот проект! Через полчаса он вздохнул:
– Я вижу, вы очень устали.
– Да, я пойду к себе, если не возражаете.
К полудню Марта привезла невысокую англичаночку, примерно своего возраста, похожую на учительницу начальных классов. Как выяснилось, «учительница» служила надзирательницей в женской тюрьме. Марине и Джейн – так её звали – предстояло делить одну комнату с белым шкафом, умывальником и двумя узкими кроватями,