в окружение… Скитались по лесам, по болотам. Ели листья, ели кору деревьев. Какие-то корни. Нас было пятеро, один совсем мальчишка, только призвали в армию. Ночью мне сосед шепчет: “Мальчишка полуживой, все равно умрет. Ты понимаешь…” – “Ты о чем?” – “Мне один зэк рассказывал… Они, когда из лагеря бежали, специально брали с собой молодого… Человеческое мясо съедобное… Так спасались…”
Ударить сил не хватило. Назавтра мы встретили партизан…»
«Партизаны днем приехали на конях в деревню. Вывели из дома старосту и его сына. Секли их по голове железными прутьями, пока они не упали. И на земле добивали. Я сидела у окна. Все видела… Среди партизан был мой старший брат… Когда он вошел в наш дом и хотел меня обнять: “Сестренка!” – я закричала: “Не подходи! Не подходи! Ты – убийца!”. А потом онемела. Месяц не разговаривала.
Брат погиб… А что было бы, останься он жив? И вернулся бы домой…»
«Утром каратели подожгли нашу деревню… Спаслись только те люди, которые убежали в лес. Убежали без ничего, с пустыми руками, даже хлеба с собой не взяли. Ни яиц, ни сала. Ночью тетя Настя, наша соседка, била свою девочку, потому что та все время плакала. С тетей Настей было пятеро ее детей. Юлечка, моя подружка, сама слабенькая. Она всегда болела… И четыре мальчика, все маленькие, и все тоже просили есть. И тетя Настя сошла с ума: “У-у-у… У-у-у…”. А ночью я услышала… Юлечка просила: “Мамочка, ты меня не топи. Я не буду… Я больше есточки просить у тебя не буду. Не буду…”.
Утром Юлечки уже никто не увидел…
Тетя Настя… Мы вернулись в деревню на угольки… Деревня сгорела. Скоро тетя Настя повесилась на черной яблоне в своем саду. Висела низко-низко. Дети стояли возле нее и просили есть…»
Из разговора с цензором
– Это – ложь! Это клевета на нашего солдата, освободившего пол-Европы. На наших партизан. На наш народ-герой. Нам не нужна ваша маленькая история, нам нужна большая история. История Победы. Вы не любите наших героев! Вы не любите наши великие идеи. Идеи Маркса и Ленина.
– Да, я не люблю великие идеи. Я люблю маленького человека…
Из того, что выбросила я сама
«Сорок первый год… Мы в окружении. С нами политрук Лунин… Он зачитал приказ, что советские солдаты врагу не сдаются. У нас, как сказал товарищ Сталин, пленных нет, а есть предатели. Ребята достали пистолеты… Политрук приказал: “Не надо. Живите, хлопцы, вы – молодые”. А сам застрелился…
А это уже сорок третий… Советская армия наступает. Шли по Беларуси. Помню маленького мальчика. Он выбежал к нам откуда-то из-под земли, из погреба, и кричал: “Убейте мою мамку… Убейте! Она немца любила…”. У него были круглые от страха глаза. За ним бежала черная старуха. Вся в черном. Бежала и крестилась: “Не слушайте дитя. Дитя сбожеволило…”»
«Вызвали меня в школу… Со мной разговаривала учительница, вернувшаяся из эвакуации:
– Я хочу