опустила взгляд под ноги. Застеснялась. Детка ничего не знала про ее семью. Видела несколько раз маму, когда ждала свою с родительского собрания на лавочке около школы. Одета Алена была обычно. Как все. Одежда из масс-маркета. Недорогая, но модная в их среде.
– Я могу заплатить, – предложила Детка, – если ты не обидишься.
– Не обижусь. Кто же обижается, когда что-то на халяву предлагают. На улице и правда очень холодно.
Окружающий мир был серым. Снег сливался с небом, лица прохожих практически не выделялись на их фоне, как не выделяются женщины с бледной кожей, когда надевают пудровые вещи. Девочки шли молча. Шли вдоль одинаковых зданий. Это были дома-свечки, на первых этажах которых работали магазины, салоны красоты. В третьей свечке была пиццерия.
Детка жила неподалеку, поэтому часто заходила сюда. Она заказывала капучино с пористой пенкой, присыпанной корицей и пиццу «Четыре сыра» или чизкейк «Сан Себастьян» – без коржа, зато с двумя тонкими корочками сверху и снизу. Сначала Детка просила двойную порцию корицы, а потом бариста запомнил ее вкус и сам стал добавлять чуть больше пряности.
Они сели за столик у окна. На окне были короткие бежевые шторы с толстым вязаным кружевом по краям. Весь интерьер был в простом деревенском стиле. В пиццерии было уютно и спокойно.
Девочки похожими движениями стянули шапки и положили на стол. Внутренне они были одного возраста. Но жизнь развела их по разные стороны ущелья: они могли видеть и слышать друг друга, но приблизиться настолько, чтобы понять, не могли.
– Ален, а родители знают о твоей тайне? – спросила Детка шепотом. Она была уверена, что в общественных местах вообще нельзя повышать голос, а уж тем более если речь идет о настоящем секрете.
– У меня только мама и бабушка. Отец давно спился. Живет с такой же алкашкой. Мама пока в Москве на заработках. А бабка совсем из ума выжила, требует денег за то, что кормит меня. Хотя мама сказала, что оставила ей. И каждый день грозит, что выгонит. Я могла бы жить дома, но у меня нет денег. У мамы я попросила еще неделю назад, но она сказала, что оставила деньги бабушке и запретила уходить от нее. По телефону я ничего не стала говорить, – Алена говорила прерывисто, злостью отделяя фразы друг от друга. – И вообще не буду. Я хочу аборт сделать. И сделаю.
– Как это? – Детка отодвинулась от Алены назад и как будто попыталась рассмотреть ее целиком.
– Это когда щипцами залезают в живот и отрывают ребенка. Там ведь пока не ребенок, а просто какой-то комок. Поэтому ничего страшного. Но на это нужны деньги. Идти надо в платную больницу, в поликлинике по-любому потребуют разрешение от родителей. Но денег у меня совсем нет.
– А много денег нужно? – Детка в голове прикидывала сколько у нее есть с собой и дома в копилке. На день рождения два месяца назад ей подарили немного денег. Просто она больше любила подарки и все об этом знали. Всего у нее было тысячи три.
– Десять тысяч надо, – вздохнула Алена. По ней было видно,