запертой в странной стерильной тюрьме,
Где ни стен, ни замков, ни решёток в окне,
Лишь серебряный свет – по глазам утомлённым…
Из небесного сделавшись вдруг приземлённым,
Идеальным тюремщиком кажется мне
Этот свежий, как боль, перламутровый снег,
Изнутри запирающий сердце внезапно,
Выстужая его – без надежды на завтра,
Где свобода-весна свой отчаянный бег
Посекундно сверяет с ручьём, что умчит
Стен тюремных осколки легко и хрустально…
Поднимите мне веки! Пусть сердце оттает,
Изнутри вырывая от воли ключи!
Иван-чай
…А ты мне говорил, что я вмещаю
Весь этот мир и звёзды, что над ним.
И розовые брызги иван-чая
Чуть трепетали над лицом моим.
И я смотрела в небо, открывая
Все главные из тайн его, пока
Мне августа палитра заревая,
Под иван-чай раскрасив облака,
Весь мир так незаметно разместила
За стёкла лживых розовых очков…
Реальность мне за слабость отомстила:
Лишь иван-чай отцвёл – ты был таков!
И каждый август я теперь встречаю
С улыбкой Моны Лизы оттого,
Что розовые брызги иван-чая
Напомнят вновь обмана волшебство…
Она
Он её просил не сходить с ума,
Не смеяться громко и невпопад,
А она была его личный ад,
Где взамен котлов – лютая зима,
Где сквозь снег таращатся фонари,
Освещая ночь, что пришла навек…
Он ей говорил: ты же человек!
А она – насмешливо: повтори!
Он смолчал, запнувшись: ведь раньше сам
Ведьмой исключительно звал, а тут…
И лилось прозренье рекой минут
По свой бег ускорившим вдруг часам…
…И из смеси снега и черноты,
Что считал он сущностью её чар,
Только смех отчаянный замолчал,
Проступили юной весны черты…
Встреча
Мы встретимся когда-нибудь во времени,
Небесными скрижалями отмеченном.
И праздник встречи будет бесконечен, но
Уже нога нетерпелива в стремени,
Уже стремятся кони приручённые
Обратно в бренный мир, где были дикими,
В седую степь, поросшую гвоздиками…
Не будут больше с нами нипочём они!
Ты спросишь: что же нам тогда останется?
Непознанные звёзды неба грешного?
Умчались кони. Мы остались пешими.
Никто не помешает встречи таинству…
Всезнающий
Ты говорил, что знаешь всё, – а я
Так