бабуинов. Зулусы слишком горды и слишком полны ненависти, чтобы прислушаться к голосу разума.
– Ты ошибаешься, Хендрик Табака. – Мозес положил руку на плечо брата. – Мы недостаточно горды и недостаточно ненавидим. Та гордость, что у нас есть, и та малая толика ненависти, которой мы обладаем, растрачиваются не по назначению. Мы расходуем все это друг на друга, на других чернокожих людей. А если все племена этой страны соберут вместе всю свою гордость и всю свою ненависть и обратят их против белого угнетателя – разве он сможет сопротивляться нам? Вот о чем я буду говорить на своем свадебном пиру. Вот чему я должен научить людей. Именно для этого мы выковываем «Народное копье».
Они какое-то время помолчали. Глубина видения брата, пугающая сила его целеустремленности всегда вызывали в Хендрике благоговение.
– Будет так, как ты хочешь, – согласился он наконец. – А когда ты желаешь устроить свадьбу?
– В полнолуние в середине зимы. – Мозес не колебался. – Это будет за неделю до того, как начнется наша кампания неповиновения.
Они снова замолчали; потом Мозес встрепенулся:
– Значит, договорились. Есть ли что-нибудь еще, что нам нужно обсудить перед ужином?
– Нет, ничего. – Хендрик поднялся на ноги и уже собрался позвать женщин, чтобы они подавали еду, но тут вспомнил. – А! Есть еще одна вещь. Та белая женщина, что была с тобой в Ривонии… ты ведь ее знаешь?
Мозес кивнул:
– Да, это женщина Кортни.
– Да, та самая. Она прислала сообщение. Хочет снова тебя увидеть.
– Где она?
– Недалеко, в местечке, что называется Сунди-Кэйвз. Там пещеры. Она оставила для тебя номер телефона. Говорит, важное дело.
Мозес Гама не скрывал раздражения.
– Я же говорил ей, чтобы она не пыталась связаться со мной, – сказал он. – Я предупреждал ее об опасности.
Он встал и принялся расхаживать по комнате.
– Пока она не научится дисциплине и самоконтролю, в ней не будет пользы для нашей борьбы. Белые женщины все такие: испорченные и непослушные, вечно потакают своим желаниям. Ее нужно воспитать…
Мозес умолк и подошел к окну. Что-то во дворе привлекло его внимание, и он резко крикнул:
– Веллингтон! Роли! Идите сюда, оба!
Через несколько секунд мальчики застенчиво вошли в комнату и остановились возле двери, с виноватым видом опустив головы.
– Роли, что с тобой случилось? – сердито спросил Хендрик.
Мальчики уже сменили свои набедренные повязки на повседневную одежду, но рана на лбу Роли все еще кровоточила сквозь повязку из какой-то тряпки. На его рубашке виднелись пятна крови, а один глаз опух и закрылся.
– Отец! – начал объяснять Веллингтон. – Мы не виноваты! На нас напали зулусы…
Роли бросил на него презрительный взгляд и заговорил сам:
– Мы схватились с ними группа на группу. Все шло хорошо, пока некоторые из нас не сбежали и не бросили остальных. – Роли поднес руку к раненой