к Конору:
– Пойдем со мной.
Конор на лету распечатывает лист и берет его с собой. Они в решительном темпе пересекают торговый зал и входят в коридор, освещенный двумя непрерывными неоновыми линиями. Останавливаются перед дверью из матового стекла с надписью: «Алекс Смит».
Антонио открывает дверь. Перед ними кабинка три на три метра, буквально заставленная «финансовыми книгами». На сером металлическом столе стена томов не позволяет увидеть то, что находится за ними. Они повсюду: сложены высокими колоннами вдоль стен или сложены на полках. Входя в этот офис, Антонио всегда испытывает чувство угнетения и удушье. Он несколько раз пытался приблизительно оценить количество книг, забитых в этом месте, но сдался перед загадкой числа, которое не поддается никакой оценке.
– Вот и мы, Алекс, – говорит он, как будто разговаривает с той непроницаемой стеной бумаги, которая стоит на столе.
– В Италии не стучат? – голос приходит из ниоткуда.
– У меня нет времени на твой юмор.
Мужчине, который явился из-за стен томов, перевалило за шестьдесят. Его лицо круглое, а волосы седые и неопрятные. За густыми линзами с красной оправой скрываются пара серых глаз, излучающих иронию и интеллект. На нем твидовый пиджак, который он носит поверх темно-серого свитера с высоким воротником – это явное нарушение офисного дресс-кода. Это бунт против обязательности носить синие костюмы и белые рубашки без пальто, даже в самые холодные дни зимы. Но он мог себе это позволить, потому что он – Алекс Смит, одним из лучших стратегов. При первой встрече с Джей и Антонио он заявил: «я всегда говорю то, что думаю. Если вы ищете ассистента, то вы не нашли того, кого искали». Он прибыл к зданию за Бэнк-стейшн после триумфального марша, диплом Оксфорда. Исследования елизаветинского театра, диссертация, посвященная розенкрейцерскому символизму у Шекспира, и престижная степень MBA по экономике. Затем десять лет во Всемирном банке, столько же в Банке Англии. Никогда не меняя своего образа действий и жизни.
Алекс снимает очки и кладет их на стол.
– О чем ты говоришь? – серьезный вопрос.
– Речь о последнем казначейском аукционе. Из Нью-Йорка они поставили на баланс 250 миллионов, – отвечает Конор, размахивая бумагой.
Алекс позволяет себе мимолетную улыбку.
– Мы знали, что все меняется.
– Ты знаешь, что я не разделяю твоих взглядов на американские облигации, Алекс, – Конор не скупится на грубость – но, если что-то изменится, я передумаю! Так что попытайтесь изменить мое мнение. Однако сделай это быстро, время летит слишком стремительно.
Антонио Моретти молча наблюдает за происходящим, скрестив руки на груди и прислонившись одним плечом к дверному косяку.
– Плохие манеры, Конор Маккарти, – Филип оглядывается по сторонам с олимпийским спокойствием. Затем он смотрит в неопределенную точку в комнате, между Конором и своим боссом, и снова начинает