двигаться не хотелось, ничего не хотелось, кроме как потянуть затекшие мышцы и вдохнуть поглубже запах, пропитавший смятые простыни. Чуть уловимый миндальный аромат раздражал и щекотал ноздри, а затем и горло, дразня обманчивой сладостью. Захотелось этого запаха еще, больше, намного больше. Рука сама потянулась к противоположному краю кровати, шаря по простыням и… никого. Холодно, пусто, одиноко. Будто кто-то только что заглянул к Адаму в душу. Окутавший аромат подтвердил опасения, но воспоминания терялись где-то на середине ночи, если не в самом ее начале. Ларссон отчетливо помнил поездку через весь город, обжигающий лёд в скотче, сменившийся такими же ледяными губами…
Ларссон резко сел на постель и осмотрелся. Пусто. В квартире стояла полная тишина. Ни шума воды в душе, ни звона посуды на кухне. Он проснулся один в чужой кровати, где холодно и пусто. Сомнения развеялись с последними растворившимися в воздухе миндальными нотками. Он провел ночь в ее квартире, в ее постели. Рядом с ней. Осталось только выяснить последний момент, подняв накрывавшую его простынь и…
«Твою ж мать!» – если бы он говорил, то точно бы простонал эти слова. Кроме простыни, на нем не было ничего. Ларссон и представить не мог, как так случилось, что он проснулся здесь абсолютно голым. Он же хотел уйти, почти ушел, отдал ей стакан и уже собирался уходить. И ушел. Наверное. Кажется.
Свежие царапины на спине саднило от выступившего пота. Бред. Этого не может быть. Только не с ней. Не отпуская последнюю надежду, Адам откинул простынь, вскакивая на ноги и приземляясь в ее одежду, поверх которого лежало его белье.
«Что меня», – только и смог заключить он, столкнувшись с очередным доказательством своей несдержанности. Грубым толчком открыв дверь в ванную, Адам посмотрел в зеркало, встав боком. Отражение подсказывало возможность существования двух вариантов появления царапин на спине: либо он упал в очень ровную колючую проволоку, либо огромный кот разодрал ему спину. Все. Других вариантов не рассматривалось. Не Эванс же оставила нечто подобное на его спине. Нет. Точно не она. Будь здесь ее работа, Ларссон бы ехал в лес, расфасованный по разным пакетам, а не проснулся бы с приятной ломотой в теле ближе к полудню.
Ополоснув лицо прохладной водой, Адам потянулся за полотенцем. Рука застыла на середине пути, когда взгляд наткнулся на мусорную корзину. Закрыть глаза и забыть. Он ничего не видел и почти убедил себя в это поверить. Тогда все точно будет взаправду. Так ведь это работает? Верно, Адам?
«Лиам недавно жил здесь», – Адам начал торговаться с совестью: уговаривал и себя, и ее, что мусор в корзине ванной комнаты оставил брат, коротавший ночи в квартире подруги. Увы, проверив бумажник, Ларссон выругался в очередной раз. Убраться отсюда виделось самым мудрым решением за прошедшие сутки, принятым, к сожалению, с большим опозданием.
В ритме танца Ларссон оделся и выпил заботливо приготовленный аспирин, очень надеясь, что это яд. Без оглядки на свои поступки включительно он вышел из обители Костлявой навстречу зимнему, как сообщало висевшее высоко над горизонтом