всхрапывал Курт да назойливо жужжала в окне муха.
Алексей лежал с открытыми глазами. Сознание, что он честно выполнил задание борющегося народа, подымало дух. Но что стало с Наташей? Где она сейчас? Тревожно ли спит или пробирается тайными тропами к партизанам с очередным пакетом? Только бы не попалась…
Скрипнула дверь. Кто-то потряс Шверинга за плечо. Алексей оглянулся и увидел двух эсэсовцев в черных мундирах с белыми черепами на рукавах.
– Капитан Шверинг, следуйте за нами, – сказал один из них и кивнул на выход.
Алексей медленно встал, оделся. Затем вытащил из-под подушки планшет. «Вот и конец, – подумал он. – Куда ж девать вторую мину?.. – Мозг тревожно работал. – Спокойствие, Алексей, спокойствие. Держись до конца». Придав своему лицу выражение крайнего удивления, он направился к выходу. «Может, удастся планшет выбросить в кусты… Где же я промахнулся?»
Освободиться от планшета Алексею не удалось.
В кабинете полковника Штальбе сидели генерал Китцингер, Вебер и обер-лейтенант Босс. Гауптштурмфюрер Гетц беседовал с полковником Штальбе.
Увидев вошедшего Алексея, Гетц смерил его с ног до головы острым проницательным взглядом и, отложив в сторону папку, туго набитую какими-то бумагами, предложил сесть. Затем приказал эсэсовцам привести арестованную.
– Господин капитан, – обратился Гетц к Алексею, – вы обязаны говорить только правду. Учтите, что нам многое уже известно.
Дверь распахнулась, и в комнату втащили девушку в изорванном и окровавленном платье. Голова ее безжизненно свисала на грудь, лицо в ссадинах и синяках. У Алексея больно сжалось сердце.
В девушке он узнал Наташу – узнал больше по этому полосатенькому платьицу и по ленточкам в косе, чем по изуродованному лицу.
– Капитан Шверинг, вам знакома эта девчонка? – спросил Гетц.
Алексей смотрел на Наташу, словно впервые видел ее, затем утвердительно кивнул головой.
– А ви не знаком с этот офицер? – крикнул Гетц, коверкая русские слова. Эсэсовец схватил Наташу за волосы, рывком вскинул голову.
Глаза девушки горели ненавистью. Но вот в них вспыхнул живой огонек, и Алексею показалось, что он прочитал в этих больших серых глазах: «Держись! Я ничего не сказала».
Алексей внешне спокойно посмотрел на Гетца, выдержал его колючий взгляд. Наташа устало закрыла набухшие веки. Голова ее чуть дрогнула. Она молчала.
– Отказываешься отвешать? – зло крикнул Гетц. – Нишего, у меня запоешь, не только заговоришь. Привести другую.
Ввели Фроську. Она, испуганно озираясь по сторонам, попятилась к стене.
– Вы ее знаете, этот Наташка? – обратился к ней Гетц.
– Как не знать, господин офицер. Комсомолка! Отец ее колхозным бригадиром до войны работал, партийный, бежал с красными. А я ее, дуру, пожалела… Ведь с голоду подыхала…
Гетц вскочил из-за стола, медленно подошел к Фроське и неожиданно ударил ее по лицу.
– Сволош! Что же ты раньше молчал?
Фроська, взвизгнув, закрыла лицо руками; Китцингер недовольно скривил рот.
Гетц