день. В день, когда мама взяла меня с собой в гости к другу.
Перед глазами предстают высокие кожаные подголовники… Светло—коричневого оттенка, они возвышаются впереди меня и закрывают обзор. На водительском сидении я вижу маму. Волосы красиво струятся по ее спине и зеркальной гладью отражаются в лучах солнца, бьющих в слабо затонированное стекло окна. Мама ведет машину. На скорости. Будто куда-то торопясь. Ремень детского кресла, в которое меня усадили, туго врезается в грудь и не позволяет свободно двигаться. А мне очень хочется посмотреть на дорогу и машины, мчащиеся перед нашей.
В салоне негромко звучит мамин любимый «Одинокий пастух». Я еложу на своем сидении и настойчиво пытаюсь выглянуть из-за подголовников.
«Не вертись! – велит мама, – Укачает!»
Мы подъезжаем. Останавливаемся.
– Лето. Жарко. – начинаю пересказывать Кириллу Андреевичу всё, что вижу. – Мы с мамой выходим из машины и подходим к забору. Он настолько высок, что мне приходиться запрокинуть голову, чтобы увидеть на самом его верху… Что это там? Пики… Да… Острые… Мне нравится, как они блестят на солнце. Переливаются золотом… В заборе есть вход. Массивный… С широкими воротами. Темно-красными… Нет… Ближе к бардовым… Примерно на три тона темнее забора из красного кирпича. Кирпичики теплые… Почти горячие. Я провожу по ним ладошкой и слышу мамино:
«Не трогай! Руки испачкаешь!»
Она нервничает. Я чувствую это… Чувствую по тому, как крепко она сжимает мою ладонь в своей… Почему нервничает? Не знаю… А хотя… Хотя знаю… Из-за папы…
«Папа, ты же знаешь, что случилось! Точно знаешь! Расскажи мне! Или я пойду к нему!»
Вдруг «кадр» на секунду завис, а потом бесследно исчез. Словно телевизор сломался. Я попыталась его «починить». Не получилось…
– Дальше! – настойчиво ворвалось в уши.
– Кадр оборвался… Не вижу, – сообщила я единственному зрителю своего «спектакля».
– Кто сказал то, что ты сейчас передала?
Я взглянула на Кирилла Андреевича и заметила, что он снова сидит в своем кресле, и задумалась:
«Когда он отошел от меня? Почему я не заметила? Ах да, он отошел раньше. Ещё предложил мне присесть в кресло напротив. Как же я устала от этих воспоминаний!»
– Екатерина, ты здесь?
– Где ж ещё… – с досадой пробурчала я.
– Ответь на вопрос! – Прозвучало настойчиво.
– Повторите его… Пожалуйста.
– Кто сказал фразу: «Ты же знаешь, что случилось»?
– Мама.
– Кому?
– Дедушке…
– Его не было в тот день с вами.
– Она это сказала раньше…
– Меня не интересует то, что было раньше. Необходимо, чтобы ты вспомнила то, что произошло в моем саду.
– Вашем?
– Так… Похоже, ничего не выйдет… Не справляешься.
– Сейчас… Я попробую ещё раз…
– Пробуй. Вы с мамой стоите перед воротами. Сосредоточься. Вспомни о шмеле и о том, что было после.
– Хорошо…
Снова