велел запереть его под моей каютой. Поторапливайтесь, Вожеланд, пора сниматься с якоря.
Он поднимает взгляд на вдруг пробежавшие по небу облачка.
– И это не я приказываю – это ветер.
8. Пахнет кладом
Если смотреть сзади, своим балкончиком и фонарём «Нежная Амелия» напоминает не корабль, а скорее постоялый двор на воде. Это её корма. Вся она светлая и изысканная. Высокие окна капитанской каюты, деревянные буквы названия судна, выкрашенные красным. Между окон с крестовинами вырезаны ложные колонны. Так и ищешь глазами горшочки с настурциями и геранями или развешенное на балконе бельё.
Но прямо под теми покоями замечаешь два других окошка с закрытыми ставнями. В каждом ставне вырезано по дырке с игральную карту: это отдушины в мрачной комнатушке прямо под капитанским полом. Однако из-за августовского зноя ни глотка свежего воздуха через них не залетает. Всё равно что в мышиную норку из печи булочника. Но в то утро Жозеф, запертый на два замка, по крайней мере может прижаться к ним ухом или глазом, чтобы понять, что творится на борту.
Его бросили сюда. Отобрав куртку, жилет и рубашку. Он прислоняется голым плечом к решётке окна и слушает гул судна.
Поначалу доносятся крики чинящих мачту матросов, стук мушкелей, шум от загружаемых бочек с водой, тюков тканей, свежих припасов. Сквозь щели в досках Жозеф чувствует запах скверного табака, только что купленного мешками на бразильских судах, идущих через Лиссабон. Он представляет, как наверху идут последние приготовления, как марсовые кричат от натуги, взобравшись на мачты и реи и ставя паруса. Как скрипят блоки, когда поднимают за кормой маленькую шлюпку. Жозеф даже видел, как её тень скользнула по ставням. Теперь, должно быть, намокшее днище покачивается над фонарём и с него капает вода.
Наконец раздаются два слова. Те, с которых всё начинается:
– Отдать швартовы!
Тут Жозеф чувствует, как корабль трогается с места. Как он медленно отходит от пристани. Он прижался глазом к дырке, чтобы видеть, как удаляется берег. Жозеф замечает толпы рыбацких судов, снующих в устье реки, потом вода темнеет и синеет разом: океан! Он смог протиснуть в дырку ладонь и поймать чуть-чуть брызг. И только тогда – убедившись, что он в пути, слизнув с пальцев морскую соль, – он наконец спокойно ложится на пол и засыпает.
– Ну? И что мы с тобой будем делать?
Ставни распахнуты. Капитан Гардель сидит перед ним на сундуке. Он смотрит на только разлепившего глаза мальчишку.
– А? Что теперь с тобой делать? – повторяет Гардель, смакуя слова.
Жозеф приходит в себя. Он не понимает, долго ли спал, но точно знает, что всё решится в ближайшие секунды.
– Где моя куртка? – спрашивает он сонно. – Куда вы положили мои вещи?
Гардель улыбается:
– Они тебе больше не понадобятся.
– Почему? Куда мы направляемся?
Улыбка капитана даёт трещину. Гардель не привык, что его не боятся. Это ему странно. Малыш ещё не знает, что его ждёт.
– Не повезло тебе… – говорит капитан. – Нынче