Менторским тоном она сообщила:
– Так как доктор прописал тебе лежать, завтрак принесут в комнату. Потом отдохни, что бы к полудню выйти в гостиную. Прибудут твой опекун и жених.
– Да уж, Станиславский бы поверил. Надо же, какая трогательная забота! – не удержалась я от ехидства.
– Почему мне вчера не сказали о визите Николаса?
– Тебе нужен был покой, мы решили не беспокоить тебя.
– Вы – это ваш тандем с Миладой? – вызывающе спросила я, не заботясь в выборе слов.
Графиня покрылась красными пятнами от возмущения:
– Ты забываешься, Алисия! И кто этот господин Станиславский? Что ты несешь? В моем доме…
– Это и мой дом! – рявкнула я.
Агрессия буквально забурлила во мне. Внезапно я почувствовала, что сильней нее, что сильней их обеих! Одновременно с этим пришло осознание того, что Алисия, которая спала во мне, этого не ощущала. Без отца и Николаса она была совершенно одинока. Да, она умеет постоять за себя, резка, грубовата и вспыльчива, но в силу своего времени и воспитания не может позволить себе того поведения, которое могу я.
Может, не уезжать до свадьбы? Желание поставить на место двух высокородных сестричек было очень велико.
– Довольно пыхтеть тут как мультиварка! Оставьте обе меня в покое, и без моего приглашения даже к двери близко не подходите! Все понятно изложено?
Мачеха побледнела и, не мигая уставилась на меня, будто я кинула ей ключи от машины и приказала подогнать к парадному.
– Будьте добры выйти из ступора и покинуть мою комнату, – с угрожающим видом я приблизилась к ней. Искушение выпихнуть ее вручную было очень сильным. Свидетелей нет, так что вряд ли ей кто – то поверит, ведь Алисия не позволила бы себе ничего подобного.
Я настежь открыла дверь и графиня в шоковом состоянии удалилась, но через минуту она тихонько приоткрылась. Я начала искать глазами что – ни будь подходящее для запуска, уверенная, что мачеха уже успела позвать подкрепление. Узнав любимую няню Алисии, я улыбнулась.
Увидев меня, женщина облегченно вздохнула:
– Слава Господу нашему, – прошептала она и перекрестилась три раза, повернувшись в сторону икон, висевших в углу. – Ты цела! – она засеменила ко мне, крепко обняла вместе со спинкой кресла и, пододвинув стул, уселась напротив.
– Сейчас, поднимаясь к тебе, столкнулась с ее светлостью, будь она неладна! Чёй – то с ейными глазами приключилось. Уж такие выразительные! Что ты ей такого сказала, чтоб я тоже знала, а?
Невольно я начала разглядывать ее. Вот от куда, видимо, взялся образ доброй румяной бабушки в цветастом платочке. Ласковые теплые глаза, блестевшие в глубине морщинистых век, и розовые пухлые щечки заставляли верить в сказки.
– Сказала, чтоб не пыхтела мультиваркой, – улыбнулась я.
– А… му-у…, ну да, действительно, – растерянно кивнула женщина, – нет, не запомню. Ну да ладно, я и без твоей варки ее отчихвостю,