и чтобы меня не беспокоили, я отправилась разгадывать тайны.
Сгущались сумерки, и лес притягивал своей таинственностью. Казалось, что сейчас откуда – ни будь из кустов выйдет леший, и я не удивлюсь, а всего лишь спрошу в правильном ли направлении я иду – настолько все кругом становилось мистическим и таинственным.
– Степан? – тихонько позвала я верного слугу, которому всецело доверяла и предусмотрительно взяла в провожатые на случай того же лешего.
– Мне еще больше перестала нравиться ваша затея, госпожа, – ворчливо отозвался голос в нескольких шагах от меня.
– А мне никогда не нравился твой бубнешь, – отрезала я, мужественно шагая вперед.
– У тебя ружье! – Затея мне не нравилась тоже, однако другого выхода я не видела.
Мы шли еще какое то время, прежде чем я обернулась, чтобы пропустить Степана вперед, ведь точной дороги я не знала и руководствовалась только россказнями «подруг по балу» и прислуги.
– Теперь ты веди меня – так быстрее будет и…, – договорить я не смогла и встала как вкопанная, не в силах даже шелохнуться. Всего в нескольких метрах от меня ярче ксеноновых фар светились глаза какого то зверя.
– Пригнись, госпожа! – рявкнул Степан и грянул выстрел.
Я дрожала всем телом, прижавшись к дереву. Мне еще никогда ни приходилось слышась звук выстрела и то, что я услышала сейчас было не сравнимо с тем, как палили в телевизоре.
– Здается мне, это та самая шельма, что собак ваших растерзала, – досадно сплюнул он и, прибавив еще несколько витиеватых словечек, тяжело вздохнул:
– Э – эх, упустил сатану!
– К-как думаешь, кто это? – отмерла я.
– А пес ее знает, – ответил он, все еще не отпуская ружье, – Однако ж, тварь существует и это не просто волк какой – ни будь.
– Звучит зловеще, – несмело отозвалась я.
– Говорил же я, опасна ваша затея, дык вас разве ш переспоришь. Может, все же вернемся, а? – со слабой надеждой попросил он.
– Нет, – мужественно и твердо сказала я, – Ты давай вперед, а я за тобой.
– А если сзади нападет? – упирался тот.
– А если я сейчас вообще одна пойду? Вот скажи мне: кто больше всех любит человека любого цвета кожи и любой веры?
– Господь Бог, конечно!
– Нет, Степан, голодный хищник. А то, что было рядом с нами, возможно людей не любит никаких и поэтому мы целы. Он уже давно мог напасть, но не сделал этого. Пока.
– Вот именно, госпожа! И вообще, странные речи вы говорите, – Степан опустил ружье и смотрел на меня со смесью подозрительности и жалости, – Ну ладно я старик, а вы то! Совсем о себе не думаете, ведь свадьба скоро и ежели что приключится неладное…
– Хватит Степан! – Отрезала я, – Или мы идем, или я одна.
Держа ружье наготове, он пошел вперед и после того, как велел мне не отставать, пробурчал себе под нос:
– Все ж таки ударилась она головой силь