события последних двух лет, связанные с так и не раскрытым убийством профессора Веронези, все же давали о себе знать, хотя давно бы уже пора мне было успокоиться и если не забыть, то хотя бы немного отстраниться от этой поистине странной истории.
Правда, совсем отстраниться никак не получалось – ни активные занятия сальсой, ни увлечение антиквариатом, ни поездка в предзимний, охочий до состоятельных русских туристов Osttirol[9] меня так и не отвлекли.
Никто, никто не виноват, и делать нечего – так ответила бы я на два любимых экзистенциальных вопроса, сотрясающих русскую литературу уж не единое столетие, в этом отдельно взятом случае. Никто, кроме Сандерса и темной, глухой, бессмысленной и беспощадной – как русский бунт – моей любви к нему.
Занятия сальсой в клубе любителей латиноамериканских танцев Havana, в качестве моей личной восстановительной программы, были благополучно забыты, и мне оставалось лишь одно последнее и испытанное средство – отделаться от мрачных мыслей при помощи творчества.
…Белая сирень, подаренная мне Янушем в Altstadt[10], – снежный альпийский сугроб, вдруг образовавшийся жарким летом, – медленно таяла в такт проникновенному Adagio Sostenuto из рахманиновского Piano Concerto No. 2 in C minor, роняя белые махровые лепестки в такт аккордам, щедро осыпая ими пол и лаковую столешницу у окна, образуя форму плащаницы.
Ноутбук, как рахманиновский Steinway, был весь раскрыт; приветственно мерцала зеленая лампа монитора, а на одной из электронных страниц значилось название детективного романа: «Нерушимая обитель», в котором я сделала попытку рассказать о последних событиях, в центре которых оказалась сама.
Вполне возможно, что искушенному читателю и могло бы показаться, что все, далее изложенное, – не что иное, как попытка беллетризации собственной биографии. Пожалуй, наивному автору, даже не предполагавшему, во что он ввязывается, просто хотелось – путем литературного отстранения – обдумать и словно бы заново пережить все то, что с ним произошло за последние годы.
Итак, начало детективного романа «Нерушимая обитель» положено.
Я наконец-то закончила печатать первую страницу и, положив ноутбук на колени и устроившись поудобнее в кресле у занавешенного темно-зеленым полотном раскрытого окна, не без тайного удовольствия, знакомого всем начинающим авторам, уже перечитывала свою «нетленку» в формате PDF. Признаюсь вам, представляла себе мелованные страницы только что изданного романа. (О, этот аромат новой книги, что пьянит наивного, полного надежд автора посильнее, чем моя вечная классика в парфюме Сhanel № 5 – действительно вечная, никак не могу разлюбить этот удивительный и неповторимый цветочно-травянистый запах маленького озера, затерянного в таинственной тиши русского леса. Именно так: обволакивающе и ярко, горестно и страстно, согласно воспоминаниям Эрнеста Бо, великого парфюмера российского Императорского Двора, придумавшего эти духи для Дома «Шанель», – звучали в ароматах, заключенных в сверкающие