дочь, поздний ребёнок, кровинушка любимая, пухленькая, розовощёкая девочка-хохотушка, физически развитая не по годам, дружит с семнадцатилетним пареньком Андреем, который целыми днями пропадает у них в доме, но «зато на глазах у родителей», как сказала тётушка, «от греха подальше». Милое семейство! Такое впечатление, что тётя, как курица-наседка, готова растопырить свои крылья и всех цыплят собрать поближе к себе, всех обласкать, согреть и защитить.
Про таких говорят «душа нараспашку». И я опять невольно сравнила её со своей мамой… Неужели они родные сёстры? Такая разница, однако…
Вторая тётушка Капиталина (Капа) жила в самом городке Романовск Приволжский, на Правобережье, на старой улочке, недалеко от главного собора, в двухэтажном старинном мещанском доме с двумя подъездами, поделёнными на шесть коммунальных квартир, с общими кухнями и туалетами на каждый подъезд и этаж. Она никогда не была замужем. Её парень погиб в самые первые дни Великой Отечественной войны, и Капа осталась до конца жизни верна памяти о нём, верна своей первой и единственной любви. Но она воспитывала с трёхлетнего возраста свою племянницу Надю – дочку младшего брата, который бросил жену и дочь-малышку и где-то скитался по стране. Ну а мать девочки впоследствии встретила другого мужчину и оставила Надю тёте Капе, хотя иногда и навещала их.
Добавлю про Капу, мы с Надей называли её именно так, без всяких «тёть»: она всю жизнь проработала на одном месте, на старой льняной мануфактуре: сначала ткачихой, потом мастером. Именно на основе этой мануфактуры и возводился большой текстильный комбинат. Но старое здание было сохранено как музей прядения и ткачества, и Капа работала в этом музее заведующей…
Первые дни я провела в квартире Капы. Надя была в Москве на слёте комсомольского актива рабочей молодёжи, представляла комсомольскую организацию комбината, хотя была не комсоргом, а его правой рукой. В воскресенье вечером она должна вернуться.
Перед её возвращением я уже перезнакомилась со всей роднёй и поняла, что за люди живут в городке. Пришлось сменить короткую твидовую юбку на брюки клёш от бедра. Но вопрос что же на самом деле шокировало местных больше – короткая юбка или брюки-паруса – так и остался открытым. Во всяком случае, ни на ком больше таких брюк я не видела. Тем не менее Капа сказала, что лучше подметать пыльные улицы этими «моряцкими» штанами, чем доводить до инфаркта голыми коленками бабушек и дедушек, особенно в районе собора, где старички дружненько сидят на скамейках и обсуждают всё, что движется.
Рассказывая о Романовске Приволжском и в целом о районе, следует упомянуть и местечковый особый диалект с протяжным певучим «о». Так говорят все мои тётушки-дядюшки, их дети и внуки. С первых слов сразу можно понять перед тобой местный или приезжий. Такого диалекта я ожидала и от Нади.
Она вернулась поздно, уставшая, промокшая под дождём, с двумя