– обратно. Он пусть профессионально разберётся.
Она убежала и через десять минут пришла со старлеем Хохловым Андреем. Он был в отутюженной форме без тужурки. И на голове нёс фуражку с кокардой, хотя милицию уже перевели на зимнюю форму. Хохлову было тридцать два, выглядел он как герой с плаката «Наша славная милиция – ваша спокойная жизнь!»
– Ну, так ясно всё, – заставил Хохлов подышать ему в нос Витюшу и Лёню. – Прёт свежаком.
– А я вам верил всегда, – обиделся Алик на друзей. – В долг давал и вы всегда рассчитывались. Что с вами? Какой шайтан вас укусил, бид аудал!?
– Они не хотят кого-то называть, кто дверь ломал и пива разлил почти полбочки, – похлопала Алика по мощной груди бывшая учительница, а ныне официант-уборщица в одной упаковке. – Мужская гадская солидарность.
– Ну, я бы тоже своих не продал, – гордо выговорил Албас..– А пиво спишем на брак, ладно, да! Но вот почему от вас прёт свежим? Как вроде выпили полчаса взад, не больше?
– Ну, мы остатки из кружек допили, когда те козлы убежали, – Витюша руку на сердце уложил. – Пропало бы. Выдохлось. Всё равно ты бы, Алик, застойное пиво не стал продавать. Ты джигит честный. Уважаем.
Старлей Хохлов снял фуражку, почесал затылок, поглядел в окно с такими же решетками как у него на работе и заключил.
– Разберёмся. Этих двоих я заберу. Посидят у меня в КПЗ. Я пока настоящих найду. А я найду. Вы меня знаете.
Алик нацедил из другой бочки две трёхлитровых банки свежего пива и передал одну Хохлову. Другую Витюше.
– Ты после работы за нашу на тебя надежду выпей, Андрей. А эту банку, если ты разрешишь, я мужикам дам. Сидеть им пару дней, да? Ну, примерно. Кушать три раза в день они у тебя в конуре не будут. Так пусть нас добрым словом при каждом глотке вспоминают. Не они это натворили. Теперь сам так думаю. Вот захомутаешь этих баранов, нан дин таг, так мы с тобой после работы вот это с хорошей закуской выпьем, – и он показал пальцем под прилавок. Там стоял без двух бутылок полный ящик армянского коньяка.
– Да с моим удовольствием посижу с тобой за одним столом.– Улыбнулся старлей.– А эти ребятишки с голоду не окочурятся. Баланды у нас, правда, нет. Ни СИЗО и не тюрьма у меня. А вот из милицейского буфета нашего два раза в день по пять пирожков и чайнику компота получать будут. За государственный счёт. Вы, пацаны, это должны оценить.
– Спасибо, товарищ старший лейтенант! – Чётко произнёс Витюша.– У нас гуманная милиция. Все знают.
Хохлов отвёл Витюшу с Лёней в КПЗ. Никого там не было. На двух нарах – свежие полосатые матрацы, маленький, как в вагоне, столик под решетчатым окном и одна довольно тёплая батарея на стене, крашеной густым серым суриком.
– Отдыхайте. Тут вам безопасно. Эти уроды могут вас на воле отловить и отделать. Они же не поверят, что вы их не назвали. А как я поймаю придурков, то вы местами поменяетесь. Они – сюда до суда, до срока за взлом и ограбление, а вы – гулять на свободе, пиво пить, в кино сходите в клуб.
И он ушел, провернув в щеколде толстый