отразиться на гонораре.
Так шли дни – до дня, когда друзья решили дать отдохновение натруженным мышцам и умам, оторваться от дел и побродить в окрестностях виллы.
Был досточтимый праздник святых Петра и Павла, и друзья, отстояв службу в деревенской церкви и исповедовавшись, направились к ближним перелескам, утопающим в аромате лип, платанов и терпкого самшита. День задался жарким, гудели шмели, мерно ворковали горлицы.
Юноши с удовольствием наплескались в мелкой деревенской речушке, затем распугали восторгом своим стада пасущихся коз, после, немного угомонившись и нарвав в заброшенных садах молодых слив, принялись передразнивать голос и манеры синьора Бернардини, повергая редких прохожих в глубокое недоумение.
Уже солнце прощалось с одинокими тополями и кипарисами, когда друзья вернулись обратно с прогулки в дом заказчика. Арканжелло поспешил в мастерскую, а Батисто в задумчивости забрёл в купальню, где справил малую нужду в пробитое в полу отверстие… и вдруг услышал плеск воды из угла, где стояла большая бочка, до ухода на прогулку пустая, а сейчас наполненная водой! Юноша оробел и замер в совершенно неподобающей позе, ибо из бочки лукаво смотрела на него намыленная голова молодой женщины. Мокрые вьющиеся пряди волос, сползая по плечам, волнительно уходили в пену, незнакомка была невероятно… нет, ослепительно красива!
– Так и будешь показывать мне его? Впрочем, хорошо, я его уже оценила: он у тебя ничего, дружок твой! – весело, без тени стеснения, проговорила женщина тёплым, грудным голосом.
– Вы знакомы с моим другом Арканжелло? – сконфузился Батисто, быстро зашнуровывая штаны.
– Ха-ха-ха! Ты его так называешь? – открыто рассмеялась она. – Ну не прячь свой арканжелло так быстро, иди сюда!..
Так Батиста, а вскоре и его друг, познакомились с женой синьора Бернардини, молодой красавицей Розалиной. Невысокая, со смуглой гладкой кожей, вьющимися волосами цвета спелой жимолости и с пунцовыми шелковыми нитями, вплетёнными в них, красавица сразу и окончательно околдовала молодых людей своей раскованностью, легкостью и шармом… Да еще бы! Глубокой хной очерченные черносливы очей, яркие коралловые уста с чуть видным шрамом над верхней губкой… было в этой женщине нечто от цыганки – непокорённой, свободолюбивой, прекрасной и щедрой во всём: и упругой грудью, и огромными распахнутыми глазами, и кошачьей походкой – властной, грациозной, выразительной. А какой игрой радовали взгляд её всевозможные «рельефы»!
Откуда только Господь черпал фантазию для создания такой прелестницы?!
Простота нрава и легкость бытия двадцатисемилетней женщины объяснялись, скорее всего, её сицилийским происхождением и детством, проведённым в доме отца-нотариуса, который баловал её невероятно. Девица, ни в чём не знавшая отказа, быстро превратилась в мечту всех мужчин родного городка. Казалось, она сама не замечала нескромной красоты своей! Как дитя природы, Розалина могла долго смотреть на собеседника невозмутимым изучающим взором