.

Нерон. – Очень смешно. Ты так важно читал о гармонии, среди горы трупов. Гляди, лежат повсюду: мама, Поппея, Октавия, там Британик. А это – Лукан, Пизон. Там – актер Мнестр. Тысячи!..

      …И Сенека увидел: бесконечные ряды белых ванн, уходящих во тьму. И руки с перерезанными венами. И капала кровь.

      – А над нами, – продолжал хохотать Нерон, – ты читаешь итог – как финал высокой трагедии. Опомнись, учитель! И подумай: величайший моралист воспитал величайшего убийцу. Да это комедия, Сенека! Смешная до колик!

      – Но я учил тебя любви! – закричал Сенека. Впервые за долгую свою жизнь он кричал: – Только любви! С детства!

      – Ты учил меня лжи, – усмехнулся Нерон. – А научил – ненависти. К благопристойным словам, к жалкой вашей морали!.. Но я открою тебе тайну: я давно отвергаю ваш мир! Благонамеренный, сытый мир! Знаешь ли ты, старик, как становятся богом? Я рос как все смертные: заброшенный мальчик, жаждавший любви. Как я хотел, чтобы ты любил меня, мой учитель. И ты говорил, говорил, что любишь. Но я уже тогда знал: лжешь! Любовь – это солнце! А ты – ледяной старик. Нет, ты любил не меня, а свое орудие, свою будущую власть! Как я мечтал о любви матери. И вот однажды не вовремя я зашел в ее покои. Я увидел ее бесстыдные голые ноги.

      Обольстительное лицо женщины вновь возникло перед Сенекой, и потная спина мужчины на ложе.

      – С ней был Тигеллин, – шептал Нерон, – а я глядел, глядел на ее лицо. И не мог наглядеться! Она не сразу увидела меня. Наконец – увидела! И вопль! Ненависть! В тот день я понял: моя мать меня не любит. Но я уже не мог забыть – яростное солнце на запрокинутом женском лице! Так я узнал, какое лицо бывает у женской любви. Я захотел этой любви – к себе. Я заговорил с тобой, учитель, о любви женщины. Ты сказал: женская любовь дешева, ее можно купить и тем преодолеть, чтобы очистить душу для подлинной духовной любви, а потом как-то незаметно…

      …Рука Сенеки вкладывает золотую монету в тщедушную ручку мальчика.

      – Ненавидя твое благопристойное «незаметно», я побежал к той, которая должна была дать мне солнце! Она дала мне торопливые содрогания и стыд! Но я не мог жить без любви! Я видел, в какой восторг повергает толпу пение и игра на кифаре. И я научился играть и петь. Но недостаточно, чтобы меня за это любили. Я пришел в отчаяние: мне не познать солнца!.. Но вот однажды я увидел ее. Это была подруга матери. Она шла темными коридорами дворца, величавая богиня с гордым лицом. И тут мне пришла в голову мысль. На следующий день…

      …И Сенека увидел женщину в алом пурпуре в темном переходе дворца. Из-за колонны навстречу ей шагнул юноша. И смертный ужас на лице женщины, когда она увидела нож.

      – И, угрожая ножом и позором, – шептал Нерон, – я заставил ее, богиню, отдаться! И… и вот тут, в проклятиях, в ее содроганиях, слезах, в ее ненависти я ощутил. Это было солнце. Но совсем другое. И я с трудом удержался, так мне хотелось заколоть ее от восторга! И вот тогда-то я понял: когда орел когтит добычу, то в муках плоти, трепещущей в когтях, рождается… да, да – тоже любовь! Но ни с чем не сравнимая – любовь