как его товарищи. Но он и не хотел быть остроумным и находчивым. Ведь все те, кто поначалу являются в полном блеске своего остроумия, под конец непременно сходят на нет. Выражение их лиц тускнеет, тела обвисают под грузом усталости. Хемдата же влекло к людям свободным, к таким, которые не копаются в жизненной грязи, а мечтают при свете предрассветной луны и грезят на полуденном солнцепеке, которые едят свой хлеб беззаботно, как птицы, и рассказывают о себе без натужных острот. Он невольно бросил взгляд на двух подруг, сидевших в обнимку на краю кровати. Вот Пнина – такая славная девушка, и лоб у нее высокий и чистый, но ее заплетенные в косы красивые волосы почему-то навевают невыносимую скуку. И Яэль тоже не интересна, разве что лицо ее еще сохранило юную свежесть.
Хемдат поднялся и вышел.
Молчаливые, тянулись перед ним небольшие домики Яффы. Наполовину утонули в песках, ни звука не доносится из окон. Спит Яффа, заснула ненадолго, один Хемдат не спит. Идет и идет. В голове ни одной мысли, а все равно она тяжелее камня. Нет, я ее не люблю, твердит он себе уже в сотый раз. Его привязывает к ней одна лишь жалость. Она несчастна, вот он и заботится о ней. Эти заботы – они из сострадания, что-то вроде отцовского участия. Он к ней не прикасается, он совершенно спокоен в ее присутствии. И потом, кто знает, что она сделает, если он захочет ее поцеловать. Нет, нет, ему просто нравится на нее смотреть, не более того. Без всякого чувственного волнения смотреть.
Приближаясь к дому, он встретил госпожу Илонит. О, как она рада, что встретила его! Она недавно вышла погулять. Сама не понимает, о чем она думала, когда вышла гулять одна глубокой ночью. Ведь эти арабы – ужасный народ! Она протянула Хемдату руку, и ее большой палец украдкой скользнул по его руке до самого запястья. Нет, право, она ужасно рада, что встретила его. Они так давно не виделись! Подумать только, они не виделись с того самого дня, когда она была у него дома.
В тот день у Хемдата в комнате делали очередную уборку, и действительно, когда он вечером возвращался домой, ему повстречалась госпожа Илонит и увязалась за ним. В его комнате царил хаос: стол стоял не на своем месте, умывальный таз возвышался на книгах – тот еще беспорядок. Только кровать была свободна, а точнее, и свободна, и не свободна, потому что на нее были брошены его брюки с растопыренными в разные стороны штанинами. Невозможно было найти лампу или свечу. Черт, эта маленькая йеменка, которая убирала у него, перепутала все вещи. Эти йеменки только и умеют, что протереть, почистить и вытереть, но вернуть вещи на свое место – это уже выше их ума. Хемдат зажег спичку. Спичка погасла, он зажег вторую, она погасла тоже.
– Какая просторная у вас квартира, прямо танцевальный зал, – прощебетала госпожа Илонит, схватила его за руки и спросила: – А вы умеете танцевать? – И, не ожидая ответа, повела его в танце, но тут же остановилась, схватила брюки, лежавшие на кровати, и воскликнула: – Когда мне придется играть мужскую роль, я одолжу у вас эти