мост.
Первым впечатлением от деревни было – полный уют и умиротворение: беленькие домики, утопавшие в кустах сирени и в зелени деревьев, за аккуратными деревянными заборчиками. Пока Степан с Олесей шли по главной улице к дому ее родителей, соседи подходили к заборам, выходили из ворот и здоровались с Олесей на местном диалекте – балачке, знакомились с ее будущим мужем.
– Здоровенькы булы, Олеся, а шо це в тэбэ за парень такый гарный?
– Олеся, ти шо, вернулась?
– Леська, яка ты выросла…
– А твои вже тры дни соби миста не находять – Галущиха вся звэлась…
Олеся улыбалась, кивала в ответ, знакомила Степана с соседями.
Степа смотрел в эти кажущиеся радушными лица людей и замечал нет-нет да мелькнувшую жалость при взгляде на него.
Сердобольная старушка в цветастом платочке даже всплеснула руками:
– Молоденький якый… – и обреченно покачала головой.
Рука Степана непроизвольно вздрогнула в Лесиной ладошке. Олеся посмотрела на него с какой-то затаенной тоской и покрепче сжала его руку.
Забор Лесиных родителей был выкрашен в изумрудно-зеленый цвет, по кромке лениво прогуливалась черная кошка, задрав кверху хвост и презрительно разглядывая гостей.
Во дворе, обвитом виноградной лозой, их уже встречали тесть с тещей, чуть позже к ним присоединилась старушка в белом платочке, Олесина бабушка. Тесть, Иван Матвеевич, был маленьким, щупленьким мужичонкой, с куцей бородкой и испуганными бегающими глазами, трясущиеся руки и синевато-красный оттенок лица выдавали в нем любителя продукции винно-водочной промышленности ручного производства, процветающей в небольших поселках бескрайних просторов Родины.
Теща же была полной его противоположностью – кровь с молоком: крупная, яркая, с копной иссиня-черных волос, не тронутых сединой, и глубокими черными очами.
– Это мой папа, Иван Матвеевич, – представила Олеся, – а это мама…
Теща представилась глубоким грудным голосом:
– Аглая Ивановна… – и добавила, указав на старушку, – А это – моя мама – Анна Леонидовна.
– Очень приятно, Степан. Олесин жених. – Степа чувствовал себя неловко под пронизывающим взглядом тещиных черных глаз, ему казалось, она видит его насквозь: и то, что он уже подумывал сбежать из-под венца, и то, как отчаянно он трусит…
– Что жених – оно-то понятно, – пропел Иван Матвеевич, – оно бы обмыть нужно…
– Успеешь еще обмыть, – ласково взглянула на него теща, от чего Иван Матвеевич, сжался и как-то даже уменьшился в размерах. – Ну что ж, – улыбнулась Аглая Ивановна и приглашающее указала рукой, – пройдемте в дом?..
В доме уже был накрыт праздничный стол: специально по случаю приезда гостя закололи лучшего барашка, из закромов на свет было извлечено красное вино из собственного виноградника, испечена сдоба…
Олесина семья как будто дружелюбно улыбалась гостю, и все же какая-то щемящая тоска нет-нет да закрадывалась в сердце Степана. В голове почему-то