а также кожаные кубы ярких цветов – красный, фиолетовый, мятно-зеленый, красный, фиолетовый. Бо́льшая часть основного пространства была окрашена в очень светлый цвет шалфея, но самая длинная и самая открытая стена была ярко-голубой и прорезана по центру контрастной яблочно-зеленой линией, не то вспышкой молнии, не то монитором ЭКГ. Я передала свои права на внутреннюю отделку помещения местному дизайнеру, основываясь исключительно на ее репутации в городе – решение, разумность которого я позже поставила под сомнение.
– Все, что нам нужно, это гребаный фиолетовый динозавр! – выпалила я, впервые увидев наш новый коммерческий лофт.
Стоя руки в боки, дизайнер и ее подчиненные, благоговейно выстроившиеся позади нее, весьма подробно и сквозь стиснутые зубы объяснили мне, как будто я была инвалидом, сколь утонченным и сколь выразительным стало пространство. Разумеется. Я поняла. Я способна оценить драму. Да, я заплатила хорошие деньги, чтобы она втянула нас в двадцать первый век, и, ей-богу, постараюсь полюбить это. Изюминкой для меня стал широкий плазменный телевизор с плоским экраном, который по требованию опускался из-под стропил. Это каждый раз приводило меня в восторг. Нил, Раузер, я, Дайана, даже Чарли время от времени, мы все проводили здесь вечера, рубились в компьютерные игры, смотрели фильмы или играли в настольный футбол на столе, который мы с Нилом заказали, а затем заплатили кому-то еще, чтобы его собрали. Из-за конкурирующих идей по сборке вспыхнули две стычки, прежде чем до нас дошло, что мы не готовы к этому проекту. Чертова штуковина состояла как минимум из пятисот кусочков.
Раузер подошел к нам, дуя на кофе, чтобы его остудить, и глядя на нас из-под вопросительно поднятых бровей. Мы с Нилом шутили над чем-то глупым, и, похоже, это его раздражало.
– Эй, – произнес он достаточно громко, чтобы мы его услышали. – Интеллектуальная стимуляция, вот зачем я здесь.
– Зачем ты пришел? – с ухмылкой спросил Нил.
Раузер не полез за словом в карман:
– Пришел посмотреть, сосешь ли ты член так же хорошо, как варишь кофе.
– Тебе виднее, – сказал Нил, не глядя на Раузера. Его взгляд был прикован к экрану компьютера, который представлял собой мешанину стремительно сменяющих друг друга букв, символов и цифр. Насколько я могла судить, Нил взламывал сайт ЦРУ. Он уже проделывал это и раньше – например, изменил их логотип, заменив слово «Разведывательное» на другое, которое ему нравилось больше.
Нил развернул стул, скрестил руки на груди и напряженно посмотрел на Раузера.
– Кстати, сегодня утром я добавил в кофе слабый галлюциноген.
Похоже, что Нил и Раузер вечно пребывали в некоем соревновании. Мое присутствие только усугубило ситуацию, решила я, и поэтому, не дожидаясь, когда все перерастет в царапание и плевки, вернулась к себе в кабинет. У меня была работа, но Раузер увязался за мной по пятам.
Он последовал за мной в дальний левый угол склада, который служит моим офисом. Тут не уединишься, тут нет ни стеклянных перегородок,