или еще более связанным с ней утверждением ее – рождением. Но мне не хотелось бы, чтобы вы сейчас одолевали меня этими вопросами. Если вам нравится думать, что кристалл – живой предмет, то, сделайте одолжение, думайте так. О скалах люди всегда говорили, что они «живут».
Мэри. Нельзя ли задать вам еще один вопрос?
Профессор. Только один?
Мэри. Один.
Профессор. А не превратится ли он в два?
Мэри. Нет, я думаю, что он так и останется одним-единственным и будет вполне уместен.
Профессор. Ну хорошо, я слушаю.
Мэри. Вот нам предстоит кристаллизоваться на площадке для игр. А какая же площадка есть у минералов? Где они бывают рассеяны до кристаллизации и где вообще образуются кристаллы?
Профессор. Мне кажется, Мэри, тут скорее три вопроса, чем один. А если один, то очень сложный.
Мэри. Но о сложности разговора не было.
Профессор. Хорошо, постараюсь ответить как можно лучше. Когда мокрый камень высыхает или когда камень охлаждается после нагревания, он непременно изменяется в объеме и по нему во всех направлениях бегут трещины. Эти трещины должны наполниться веществом, иначе камень постепенно начнет рассыпаться. Таким образом, они наполняются иногда водой, иногда паром или каким-нибудь другим неизвестно откуда являющимся веществом, способным к кристаллизации и залепляющим пустые пространства, чтобы снова связать камень кристаллическим цементом. Пузырьки газов образуют в лаве множество пустот, таких, как в хорошо испеченном хлебе, и пустоты эти со временем заполняются разными кристаллами.
Мэри. Но откуда же берется кристаллизующееся вещество?
Профессор. Иногда оно поступает из самого камня, иногда снизу или сверху по трещинам. Либо все щели и поры растрескавшегося камня могут быть наполнены жидкостью или минеральными парами, либо один участок может быть наполнен, а другой пуст – этим «может быть» конца нет. Но для нашей сегодняшней цели вам следует представить себе только одно: что эти трещины скал, как пещеры в Дербишире, наполнены жидкостями или парами, содержащими в себе известные элементы в более или менее свободном состоянии, которые кристаллизуются на стенках трещин.
Сивилла. Ну вот, Мэри получила ответы на все свои вопросы, теперь моя очередь.
Профессор. А, да у вас, я вижу, заговор против меня – я должен был догадаться.
Дора. Но вы и сами задаете нам немало вопросов. Зачем же вы это делаете, если вам не нравится, когда вопросы задают вам?
Профессор. Дорогое дитя мое, если человек не отвечает на вопросы, ему безразлично, сколько ему их зададут: ведь они все равно его нимало не волнуют. Задавая вам вопросы, я никогда не надеюсь получить ответа, вы же, спрашивая меня, всегда ждете ответа, – вот в чем разница.
Дора. Хорошо, мы примем это к сведению.
Сивилла. Но всем нам страшно хочется спросить вас еще кое о чем.
Профессор. А я страшно не хочу, чтобы вы кое о чем спрашивали. Впрочем, �