необычного, но обиду ты считал не присущей дружбе настоящей; я даже намеренно подстраивал ситуации для обиды, дабы посмотреть, насколько же я дорог и особен для тебя. Ты доказывал глубинную особенность и ценность меня для тебя поступками и словами. Но я не желаю больше обманывать тебя, я не считаю тебя своим другом. Дружба, даже с таковым обманом с моей стороны, лишающим её своего названия, тем и отличается от любви, что она может быть только по согласию обоих. Так сообщаю же тебе, я более не согласен. Не согласен обманывать. Надеюсь, что мы останемся приятелями, если конечно обманщик может быть тебе приятен.
Самуил.
Гиперион сразу же размяк, как только понял, что он прочитал. Где-то на уровне интуитивном юноша понял, что написанное являет собой не раскаяние лжеца-долгого, а раскаяние лжеца-недавнего. А дружили цари около года, и что-то здесь не сходилось…
Внутреннее подсказывало посланнику: «Беги к Самуилу обратно, проследи за ним». Почему-то Гиперион стал прислушиваться и доверять своему внутреннему, и уже непонятно как, у юноши, как озарение, возникло намерение.
Он понял, что тайно проследит за обманщиком Самуилом и скажет, что с ним – Самидону, который должен всё-таки в скором времени получить и прочесть послание. Но как сделать так, чтобы Самидон прибыл в царство Самуила во время окончания слежки и наблюдения посланником в скорейшем времени?
«Нужно как-то доставить послание и возвестить о себе Самидону и одновременно наблюдать за Самуилом. – думал Гиперион. – Точно! Барти отправит послание и возвестит обо мне, а я буду тайно следить!» – юноша был серьёзен не до изнеможения, а наоборот, до могущества.
Глаза юноши были широко раскрыты, он смотрел прямо на белую каменную стену перед собой. Его накачанная, не по-юношески мужественная грудь была направлена вперёд, так как посланник был статен и держал себя величественно, и с огромной силой она поднималась и опускалась, глубоко наполняемая воздухом.
В его глазах были уверенность, сила и, казалось бы, безумие, но это было не оно. Это было не безумие, а сильная и направленная воля, желание и намерение спасти, не прося ничего взамен, помочь. Это была любовь, и не только к этим друзьям, а ко всему. Понимание того, что всё-таки у него есть что-то единое со всем, то, что их объединяет, некая глубинная связь.
На удивление, Барти быстро согласился доставить послание, даже не спрашивая Гипериона ни о чём.
Юноша оставил послание Бартоломею, а он дал бегуну лист; это была карта местности у крепости Самуила, на ней обозначалась метка недалеко от самого каменного великана. По словам Барти, в этом доме, обозначенном меткой, юношу накормят и напоят после долгого пути, главное только, сказать тайное слово: «Посланник».
Гиперион был в изумлении от такой заботы и какого-то необъяснимого сходства и совпадения.
Они попрощались и быстро расстались.
Посланник бежал, всё больше отдаляясь от дома Бартоломея.
Разнёсся