он вернулся в «офис» на Мордовцева, охватила паника. Откровенно говоря, полковник Мамаев за годы работы в милиции отвык от планирования спецопераций, чем занимался ранее в ГРУ. Хотя и там до самого планирования его не допускали, но участвовать в обсуждении конечного варианта задания приходилось не раз и не два.
Здесь же в СОБРе его работа свелась, в конце концов, к выездам на бандитские «совещания», называемые сходками, обеспечении безопасности при обысках и участие в задержаниях.
Юрий сидел, тупо уставившись в поверхность стола и пытался успокоить кипящий мозг, когда в его кабинет вошёл «шеф».
– Сергей Григорьевич! Приветствую! Как самочувствие? Настроение?
– Хреновое настроение! Голова раскалывается!
– Говорят, менты задержать пытались?
– Пытались. Выкрутился.
– Зачем к дому командира СОБРа поехал?
– Денег я у него занимал когда-то на квартиру, – соврал полковник. – Появились, решил жене его отдать. У него две дочери остались.
– Большой долг?
– Двенадцать тонн зелени.
– И что, все сразу отдал? – удивился «шеф».
– Не-е-е… По частям буду носить.
– Дети погибшего друга – святое. Ну ладно, это твоё дело. А по нашим… Составил, что обещал?
– Планы, бюджеты? Составил. Перепечатывать надо?
– У тебя почерк читабельный. Пойдёт и в рукописном виде. Давай!
Юрий пододвинул к краю стола папку с документами.
– Извини, Дмитрич, лучше ты присядь. Подниматься мне тяжко. Чердак раскалывается.
– Да, сиди-сиди, понимаю, – сказал «шеф», присел к столу «подчинённого» и взял папку.
Пока он листал страницы и читал сопроводиловки, Юрий пытался привести организм в относительный порядок, но получалось плохо.
На него давило, в том числе, и знание грядущих событий. Ведь получалось, что все, окружающие его персоны: бандиты и власть имущие только и делали, что занимались отъёмом денег у населения. Порой очень даже не честным отъёмом. Да, потом экономика заработала именно благодаря им, олигархам. И рыбная отрасль Приморья, и лесоперерабатывающая, и животноводство с остальным сельским хозяйством, с начала двухтысячных обеспечивали жителей Приморья и едой, и рабочими местами, но методы, которыми были достигнуты необходимые результаты, Юрия коробили.
Юрий понимал, что его должно отпустить, надо было только немного подождать. Так уже бывало раньше, когда ему не нравились приказы начальства, ведшие к излишним, по мнению Юрия, запланированным невосполнимым потерям. Он обычно выпивал побольше коньяку и пересыпал с «этим» ночь, а утром очередной «червь», отравленный алкоголем, уже сидел где-то глубоко. Они, эти древоточцы, сидели в нём, как в старом дереве, потихоньку выедая его, Юрия, сердцевину. Полковник понимал, что ему теперь было особенно плохо, потому, что с него вдруг слетела защищающая его «кора» доверия к государству, и «черви» утрат выползли наружу все и разом. А Юрий вдруг увидел свою душу в виде белого трухлявого ствола, изъеденного древоточцами.
– Ну, что ж? Очень даже неплохо, –