авосек и свои пакеты с хлебом и пирожными – и бросился к дверям. Мать закрыла за ним, прислушалась к удаляющимся шагам, вернулась к картошке и сказала:
– Галочка, он тебе нравится?
– Не знаю, мама. Но ему уходить на армейскую службу, и я хочу сделать его последний день перед призывом как можно приятнее.
– «Приятнее»… Смотри, не увлекайся.
Щёки девушки вспыхнули при мысли о том, какой смысл мать вложила в это слово, но Галя сочла за лучшее промолчать. Из передней вышел Серёженька:
– Мама, я кушать хочу!
– Сейчас, сейчас, миленький! – засуетилась глава семейства. – Вот-вот будет всё готово, только на стол накрою!
– Мама, я помогу тебе!
– Нет, Галочка, не надо, я сама.
Наверное, помощь дочери была бы не лишняя, но девушка не настаивала, памятуя вчерашние события. Всё же вскоре стол был готов, и все трое уселись завтракать.
– Ура! Картошечка! И огурчики! – обрадовался мальчик при виде первого блюда, а Галя тихо вздохнула при мысли о том, как же скромна радость братишки. А ещё впереди эклеры, которые надо разделить на троих. Вернее, один полностью достанется брату, а другой – пополам между матерью и дочерью… Или просто отложить его на потом для мальчика.
Видели бы мама и братишка, как питаются важные товарищи в московских ресторанах… Но нет, не надо им пока это видеть, успеют.
Они почти не разговаривали во время еды: Галя была поглощена мыслями, а её матери и брату нечасто доводилось так пировать. Но вот завтрак окончился, и мать забрала посуду в мойку. Галя тихо вздохнула, огорчённая тем, что ей не позволено участвовать в хозяйственных делах сверх похода за хлебом и картошкой. Однако минуты шли, вот-вот должен был появиться Женя, и девушка спешно занялась своим внешним видом. Имея немалый опыт в деле макияжа – вот оно, влияние Москвы! – Галя быстро привела в должный вид свои губы и ресницы. Немного пудры – и измотанная очередями провинциалочка превратилась в гостью из столицы. После недолгого размышления девушка выглянула в окно, убедилась, что с утра потеплело и светит солнышко, и надела босоножки и белое платье в цветочек, чтобы не выглядеть совсем уж чуждой этому городу.
– Мама, как я смотрюсь? – она повернулась на каблучках.
Надежда Николаевна бросила придирчивый взгляд на дочку, вздохнула, пожала плечами:
– Ничего, хорошо выглядишь. Лучше, чем когда на сцене выступаешь. Смотри, не простудись, надень плащ, если пойдёшь гулять..
Галя проглотила сомнительный комплимент и вернулась к себе. Раздался звонок в дверь, и девушка открыла. На пороге стоял Женя. Гладко причёсанный, одетый в тот же самый костюм, который Галя видела на нём во время выпускного бала, юноша протягивал ей букет. Девушка улыбнулась:
– Заходи, Женя!
Первым делом поставила цветы в вазу – и сразу обратно, к кавалеру.
– Куда пойдём? Погуляем?
– Да! Давай!
Галя последовала совету матери, накинула плащ, и они с юношей вышли. Девушка отлично понимала, что у Жени непросто с карманными деньгами, и старалась как можно меньше допускать