расступается, чтобы пропустить Иньяцио. Оратор опускает руки и отходит в сторону, словно разом растеряв весь свой запал. Ворота приоткрываются. Одни рабочие обнажают голову, смотрят на Иньяцио со страхом, смешанным с благоговением. Другие отступают назад, третьи опускают глаза, уставившись в землю. Иньяцио отвечает на приветствия легким кивком, но не произносит ни слова.
Некоторые взгляды отнюдь не робкие. Он чувствует их спиной, чувствует ненависть, запах гнева. Едкий запах – так пахнет порох. Эти взгляды – голодные, злые – преследуют его до входа в административное здание, где его ждет человек с седеющей бородкой и большими залысинами, инженер Вильгельм Тайс, директор литейного завода. Этот невысокий, тщедушный человечек рядом с крупным Иньяцио кажется еще меньше.
Тайс закрывает за ними дверь на два оборота ключа. Молча они идут по узкому, все еще темному коридору, поднимаются по лестнице и входят в помещение конторы, где дюжина сотрудников в черных костюмах, рубашках с накрахмаленным воротничком и в полотняных нарукавниках готовится приступить к работе. Проходя вдоль аккуратно расставленных столов, Иньяцио приветствует служащих, спрашивает о делах семейных.
Время от времени бросает взгляд на большое окно, откуда виден весь двор литейного цеха. Рабочие медленно входят в ворота: он видит их усталые лица, замечает несколько рук, машущих в направлении офисов.
Он не прячется. Пусть они меня видят, думает он. Пусть знают, что я здесь.
За его спиной слышится покашливание.
– Итак, инженер Тайс. Насколько я понимаю, люди плохо восприняли решение о переходе на новые условия работы в корабельных доках.
Тщедушный человечек подходит к столу. Это место он, директор, обычно занимает в отсутствие Иньяцио, но не сегодня. Сегодня есть главный.
– Дон Иньяцио, отмена надбавки за работу в доке вызвала недовольство, к которому мы оказались не готовы; по крайней мере, к такому бурному. Эти возмущения, бесконечные протесты, да еще этот их листок, эта газетенка…
– «Иль Поверо»? Газета бедняков? Чему вы удивляетесь? Там половина редакции – рабочие литейного цеха. Я ожидал, что они будут недовольны.
– Они преувеличивают. Рабочие, особенно механики и сварщики, жалуются, что работа в доке стала слишком тяжелой и опасной и что без надбавки она того не стоит. Два дня мы как-то сдерживали протесты с помощью сил правопорядка, но теперь…
Иньяцио слушает, не оборачиваясь. Поглаживает бороду и размышляет. Кое-кто был арестован, он точно знает: он сам попросил префекта – под строжайшим секретом, конечно, – обеспечить порядок. И он знает, что теперь его задача – восстановить мир и спокойствие.
Он чувствует напряжение, повисшее в воздухе, густое, как пар. Оно окутывает не только рабочих, но и служащих. Оседает на белых стена офиса, на черных от копоти стенах завода, проникает в легкие.
Надсмотрщики в форме торопят рабочих, подгоняют их к рабочим местам. Кто-то проявляет недовольство, парня толкают, он возмущается. Один из надсмотрщиков