Нет, поправляет она себя, этот дворец и есть Иньяцио. Глыба, в которой соединяются мягкие линии и острые грани, легкость железа и тяжесть туфа. Красота и мощь. Величие. Ей хочется подбежать к мужу, отпустив руку сына, но она не может, не должна. Это не их способ общения.
Иньяцио велит жене и прислуге обустраиваться в доме. Они пробудут здесь несколько недель, пока не закончится маттанца и пока тунец – потрошеный, разделанный, вареный – не будет готов к переработке и консервированию.
Отослав сына к матери, потрепав его по щеке так, что ласка больше похожа на пощечину, Иньяцио идет к саду, где кусты питтоспорума с трудом укореняются в пропитанной солью земле.
Карузо, заложив руки за спину, следует за ним.
– Сети для маттанцы уже установлены, – объясняет он. – В конце недели рассчитываем на первый забой.
– Хорошо, – кивает Иньяцио. – Раис сказал, какой ожидается улов?
– Нет, пока не сказал. Говорит, на подходе крупный косяк тунца, и еще один вроде на следующей неделе, если бог даст. Ну вы же знаете его вечные присказки: «на все Божья воля» да «человек предполагает, а Бог располагает».
Оба смеются, когда Иньяцио вдруг мрачнеет.
– И неизвестно, что лучше: большой улов или наоборот…
Они идут за дом, туда, где Альмейда спроектировал выходящую в сад большую террасу с навесом из кованого железа. Иньяцио смотрит наверх: окна второго этажа, украшенные неоготическими арками, – это комнаты семейства Флорио. Верхний этаж занимают комнаты для гостей. Оттуда можно любоваться морем, смотреть, как возвращаются в порт груженные рыбой баркасы.
Карузо хмурится.
– Да, – признает он удрученно. – Нам все труднее конкурировать с испанцами.
– Испанцы, португальцы… Они лишь номинально владеют заводами, всеми делами фактически ворочают генуэзцы; чем больше они продают, тем богаче выручка, ведь они не платят там налоги, как мы здесь, в Италии. – Иньяцио разводит руками. – О нас-то никто не думает. Этим в Риме лишь бы карман набить. Налоги, налоги… Их не интересует, каким потом и кровью нам даются деньги… – тихо говорит он, стараясь обуздать свой гнев. Его слова как лезвие бритвы.
– Что же делать? – встревоженно спрашивает Карузо. Он не привык слышать такие речи хозяина.
Иньяцио расправляет плечи, смотрит на море, на тоннару.
– Здесь мы ничего сделать не сможем. Там… – он указывает кивком в сторону Севера. – Там нужно добиваться своего.
– В Риме? – понимающе переспрашивает Карузо.
– Не сразу и не в лоб. Нужно расшевелить министерства, представить им ситуацию с другой стороны. Устроить так, чтобы они играли в нашу пользу, но при этом не понимали, что это мы… руководим.
– Да, но чтобы добраться до министерских в Риме… – бормочет Карузо и обрывает фразу, потому что знает: Иньяцио умеет находить нужных людей для достижения своих целей. Он не раз говорил, что для решения проблем нужно искать обходные