кроме Марка. Он был не тут, как будто вне настоящего момента.
– Эй, ты чего в одну точку уставился? – прицепился Нигель.
Сжав кулаки и стиснув челюсти, товарищ поделился:
– Да вот, думаю, как бы я ему по морде съездил. Или завалил бы его и ухо отгрыз. Меч бы отобрал и горло перерезал.
– Ну да, точно судьба Милоша Обилича.
– Почему я струсил?
– Наверное, ты не хотел умирать… – Нигель вздохнул.
Получилось театрально.
– Да, не хочется сгинуть из-за придурка или сидеть в темнице. Но ведь он задел мое самолюбие. Не могу больше ни о чем думать, давай помолчим до прибытия.
– Ладно, не грузись так, выпьем сегодня после смены, и жизнь станет прекрасней. А затем можно и девиц отведать.
– Да, нажремся. Нужно забыться.
Проехав по мосту через реку Полянку, разделяющую районы с бедным населением и средним классом и служащую естественным рвом, дюжина мужчин оказалась в захватывающем своим видом дух месте.
По левую сторону кончаются неприступные скалы. За ними начинается густой и жуткий, но манящий к себе лес. Никто не понимает, почему туда так сильно тянет, все только обсуждают это. Но идти туда так никто и не осмеливается. Даже охотники добывают дичь за пару верст, на противоположном фланге, в не такой уж и богатой рощице. И, наоборот, по правую сторону лежит бескрайнее, спокойное и понятное поле. Там все гулять любят, палкой не выгонишь. Единственное, что было известно об этом лесе, со слов Слаава: «Это мертвый лес. Там ничего нет. Ни живности, ни воды, ни людей – ничего. Туда ходят самоубийцы, в прямом смысле слова». А если кто и расспрашивал, что там за лесом, то Слаав отвечал: «Бескрайняя степь, в которой вас убьет или солнце, или степняки».
Достигнув места добычи, рабочие переоделись и выстроились в одну шеренгу.
– Ну, господа. Сегодня ничего нового, – вещал бригадир, – слышим один удар – работаем, два – перерыв, три – рабочий день закончен.
Колокол прозвонил единожды. Мужчины зашевелились, подобно единому организму. Каждый знал, что, где и как ему делать. Добытчики похватали кирки, молоты, лопаты, телеги и принялись за работу. Палящее солнце окутало их, словно родных Полевой штиль, пекло и гиперактивная работа мужчин, ничего нового. Продолжительное время спустя прозвучали два заветных удара, и лязг инструментов прекратился. Первый перерыв. Собравшись у повозки возле палаточного городка, трудяги взяли еду, воду и принялись трапезничать.
Марк недовольно обратился к Нигелю:
– Эй. Ну как, устал лясы точить?
– Да я там, – неуверенно замялся товарищ, – договорился с бригадиром, сегодня могу отдыхать.
– Вот почему ты утром про мужеложство сказал, понятно.
– Смешно, я хотя бы не струсил перед стражником.
Непрерывный зрительный контакт и неловкое молчание между собеседниками.
– Ой, это вслух было? – насмешливо и одновременно удивленно спросил Нигель.
– Идиот, меня не боишься, а остальные, думаешь, тебя не побьют?
– Да не, точно