у них червеобразные, афаги, гематофаги, копрофаги, полифаги, короткоусые, лапки трут о лапки, вот эта. В Аргосе, Эгисф с Клитемнестрой, убийцы, эринии, уводит мух прочь Гамельнский крысолов, дудит, будто в свирель. Три этюда для распятия, три этюда к фигурам у подножия распятия, Ван дер Вейден, вот эта тряпка, эти обтекаемые формы, искажение, вопль, и потом эти, двукрылые, дома египтян наполнятся мухами, и вся земля будет покрыта ими, в тот день вечный свистнет мухам, что у истоков рек Египта, и пчелам, что в ассирийской земле. А Гамельнский отведет из Аргоса, но будут они чрезвычайно навязчивы, как умеют. Я вот тоже в мухах. Навязчивые. Я смотрю на улицу. Там никого нет, не было, не вижу ничего особенного. Листаю. Это место я перечитывал несколько раз, но ничего не оседает. Да, это уже общее место, у всех так, у всех было раньше, а стало сейчас, ну что с этим поделать, ничего, ничего не бывает, мокрыми пальцами я водил по столу и смотрел куда-то сквозь, чтобы не объяснять. Потому что объяснения, оправдания дают лишнее, обнадеживают. Не так. То есть не с этого хотел начать. Самое страшное тогда было оказаться в одиночестве и без всего, потом оказался без всего, здесь, вчетвером, мы разговариваем, помногу, мне трудно обобщить, я не совсем понимаю, зачем я вам это рассказываю, я могу рассказывать что угодно, но рассказываю это, это не вызывает во мне никакого отклика, это не наделено никаким смыслом, я крайне благодарен, что вы почему-то продолжаете меня слушать. Когда все это началось, мы были вынуждены быстро принимать решение, я не умею так быстро, в какой-то момент через пару дней после начала мы просто ушли, кто куда, врассыпную, как тараканы, тараканьи бега, мухоедство. Кто куда, я шел по улице, люди шли мимо, останавливались у объявлений, объявления были повсюду, противоречили друг другу, бумага заменяла реальность, только написанное, должным образом согласованное, проведенное через всевозможные процедуры могло претендовать на бумагу. Происходящее диктуется бумагами. Для оспаривания бумаги предусмотрен ритуал сродни религиозному. Они говорили, что с такого-то дня утверждены такие-то правила, они отменяли правила на следующий день и принимали новые, они говорили, что не принимали никаких правил, что отныне будут действовать другие, они говорили, что все принятые правила отныне не действуют, они принимали новые правила, извещали о них в объявлениях, они вводили новые правила, они вносили правки в существующие правила, существующие правила не действовали, в неследовании правилам обвинялись должностные лица, козлы отпущения, одни правила противоречили другим правилам, они говорили, что никакой путаницы нет, что все, что происходит, было заведомо просчитано и обсуждено на самом высоком уровне, потом правила давали трещину, правила противоречили сами себе, важно было разобраться, мы не успевали толком разобраться, я смотрел на улицу. Мне все чаще становилось страшно, не по себе, я не мог
