и дудок, во всех дворах играли и пели.
И вот на небосклон всплыла ослепительно-яркая луна и застыла в радужном сиянии. При лунном свете беседа друзей потекла еще веселее и непринужденнее, они не переставая осушали свои кубки. Вскоре Цзя Юй-цунь был пьян. Охваченный безумным весельем, он обратился к луне и произнес такие стихи:
За новолуньем пятнадцатый день —
время для полной луны.
Снова перила из яшмы в садах
чистым сияньем полны.
Диск округлившийся только один
миру с небес засиял;
Подняли взоры сто тысяч людей,
светом его пленены.
– Великолепно! – вскричал Чжэнь Ши-инь, выслушав друга. – Я всегда говорил, что вы, брат мой, не из тех людей, которые долгое время остаются ниже других! Стихи, которые вы только что продекламировали, настолько хороши, что я склонен считать их добрым предзнаменованием. Я уверен, что в скором времени вы вознесетесь в заоблачные выси. Заранее поздравляю вас!
Цзя Юй-цунь осушил кубок, наполненный Чжэнь Ши-инем, но потом вдруг вздохнул и произнес:
– Не подумайте, что я болтаю спьяна! По знаниям я вполне мог бы вписать свое имя в число экзаменующихся в столице! Но, к сожалению, на переписке бумаг не скопишь столько денег, чтобы приобрести все необходимое для поездки в столицу и оплатить дорожные расходы.
– Почему, брат мой, вы не сказали мне об этом раньше? – перебил его Чжэнь Ши-инь. – Я давно хотел вам помочь, но при встрече мне ни разу не удавалось завести об этом речь. Признаюсь, я человек бездарный, но знаю, что такое «справедливость» и «благодеяние». В будущем году состоятся большие экзамены[12], и вам надо поскорее попасть в столицу. Лишь в том случае, если вы добьетесь успеха, учение не пропадет даром. Все дорожные расходы я беру на себя – может быть, хоть этим я немного оправдаю свое знакомство с вами, которого я не достоин.
Он тотчас же приказал мальчику-слуге упаковать две пары зимней одежды и пятьдесят лян серебра, а затем добавил:
– Девятнадцатого числа счастливый день, и вы можете нанять лодку и отправиться на запад. Разве для меня не будет великой радостью, если вы возвыситесь и мы с вами встретимся на будущую зиму?!
Приняв деньги и одежду, Цзя Юй-цунь только сдержанно поблагодарил и продолжал пить вино, беседовать и смеяться.
Оба друга расстались лишь после третьей стражи[13]. Чжэнь Ши-инь сразу лег спать и проснулся, когда солнце уже высоко стояло над землей.
Подумав о том, что произошло накануне вечером, Чжэнь Ши-инь решил написать в столицу два рекомендательных письма, чтобы Цзя Юй-цунь мог навестить одного служилого человека и временно остановиться у него. Однако посланный за Цзя Юй-цунем слуга вскоре возвратился и доложил:
– Монах сказал мне, что господин Цзя Юй-цунь на рассвете во время пятой стражи отправился в столицу и велел передать вам: «Ученый человек не верит в счастливые или несчастливые дни. Для него главное – суть дела. Не имею времени проститься с вами лично».
Чжэнь Ши-иню пришлось удовольствоваться