возвышенность, высотой примерно в два человеческих роста. Вершина Холма была скошенной, и на ней было так удобно лежать, закрыв глаза и не думая ни о чем. В этом месте девочке почему-то вспоминались нежные объятия ее мамы.
Аленке с каждым годом все труднее было представить мысленному взору образ ее матери, а вот ее объятия и то неповторимое чувство защищенности, что они дарили, девочка помнила хорошо. Именно здесь, лежа на Холме, девочке проще всего было вспоминать эти ощущения. Иногда, занимаясь повседневными делами, Аленке вдруг ясно представлялся этот Холм, и чудилось, будто он ее зовет. Зовет, чтобы раскрыть для нее свои объятья, убаюкать и подарить покой. Когда девочка лежала на этом ковре из нежнейших листочков, или зимой – поверх пушистого снежного одеяла, ей не только ясно представлялись объятия матери, она чувствовала ее дыханье и слышала где-то глубоко внутри холма стук ее сердца.
Вот и сейчас, поднявшись на вершину, Аленка наскоро перекусила и с удовольствием растянулась на траве. Она прикрыла глаза и погрузилась в мир своих грез, в котором она была по-настоящему счастлива.
Когда Аленка открыла глаза, солнце уже сползало за горизонт и его яркие лучи окрашивали верхушки деревьев в ярко-алый цвет. «Ой, неужели я задремала, ведь только прикрыла глаза… – подумала Аленка. – Ох и влетит мне от отчима!» Девочка закинула рюкзачок за плечи и галопом понеслась домой.
На следующий день, подоив козу, девочка поплелась к соседке – тете Люсе отдавать долг, взятый отцом на неизвестно какие цели. Ходить было неприятно, смазанные гусиным жиром следы ремня на мягком месте, соприкасаясь при ходьбе с ветхой тканью домашнего платьица, заставляли девочку морщиться. Потерянная в лесу косынка и позднее возвращение домой напоминали о себе при каждом шаге.
Соседка, к которой шла Аленка, жила на другом конце улицы в небольшом одноэтажном домике с высоким резным крылечком. В палисаднике тети Люси цвели огромные бардовые пионы – предмет ее гордости и зависти соседок. Поднявшись по ступенькам, девочка тихонько постучала. Дверь открыл подросток лет пятнадцати, худощавый и светловолосый, правая его рука была обмотана белой тряпкой.
– Привет! – поздоровался парень. – Ты, наверное, Аленка, которая молоко должна принести?
– Да – смутилась девочка, – Вот возьми, – и протянула парню бидончик.
– Меня Яриком зовут. А Ты чего какая смурная?
– Я… – Аленка призадумалась над ответом, – меня тут не все любят.
– Ну, люди разные бывают: кого любят, кого нет, – улыбнулся парень.
– Я тебя раньше здесь не встречала, – заметила девочка.
– Да мои родители с бабкой не больно-то дружно жили…
– А теперь помирились и погостить отпустили? – догадалась девочка.
– Отпустили…, насовсем. Только вот помириться не успели. – Лицо мальчика заметно погрустнело. – У нас в деревне пожар был, три дома сгорело, прежде чем потушили. И наш дом сгорел и родители… тоже. Только сестренку