уселись, как хозяйка объявила: «Я знаю, зачем вы пришли. Вы пришли узнать, не ведьма ли я» [62]. Нет, не ведьма. «Я не могу помешать людям болтать обо мне всякое», – пожала плечами Кори. Эдвард Патнэм рассказал, что его околдованная племянница назвала ее имя. К этому Кори была готова или думала, что готова: «Но она сказала, как я была одета?» Гостей настолько ошеломило, что она в точности повторила их вопрос, что они попросили ее повторить. Нет, девочка не смогла ответить, потому что «ты ослепила ее и сказала, что она не увидит тебя до темноты, чтобы она не смогла сказать нам, какая на тебе одежда». Услышав об этой маленькой уловке, Кори не смогла сдержать улыбки. Нет повода беспокоиться, заверила Марта своих гостей. Она – набожная женщина, «верующая во Христа и с радостью посещающая церковь, чтобы слушать Слово Божие», о чем оба мужчины должны прекрасно знать. Дьякон напомнил Марте, что одно лишь провозглашение веры не очистит ее имени. Ведьмы веками проникали в церкви. Похоже, ни одна из сторон не упомянула о единственном очевидном пятне на репутации Кори: до своего первого брака она родила в городе мальчика-мулата, теперь уже подростка.
Чивер и Патнэм не стали вытаскивать на свет историю пятнадцатилетней давности, потому что в тот день на Кори появилось новое пятно. Она серьезно относилась к своей вере и радовалась возможности поговорить на эту тему. Она считала себя «евангельской женщиной». И вот теперь она должна объяснять, почему месяц назад распрягла лошадь мужа, пытаясь не дать ему поехать на слушание. Да потому что это казалось ей неприличным: как из подобного мероприятия могло выйти что-нибудь хорошее? В этом она оказалась права. Ее муж рассказал ей тогда, что девочки опознавали призраков по одежде – опасная информация. Чивер и Патнэм указали на серьезность обвинения. Марту это не сильно обеспокоило: она твердо намеревалась разбить в пух и прах досужую сплетню. Да она, может быть, вообще не верит, что вокруг полно ведьм – рисковое заявление и в лучшие-то времена, совершенно невозможное сейчас. Титуба призналась, напомнили гости. Доказательство было налицо.
Кори немного отступила, однако продемонстрировала при этом слепоту другого рода. Она пообещала «открыть глаза магистратам и пасторам» – чрезвычайно неосторожное высказывание. Гости еще некоторое время разговаривали с хозяйкой, рассудительной и непреклонной, немного склонной к чтению нотаций. Она оказалась и весьма внимательной слушательницей, перефразировав апокалиптическое утверждение их пастора, будто дьявол явился и ходит меж ними в страшном гневе. Что касается Титубы, Гуд и Осборн, то она не то чтобы удивится, если они и вправду окажутся ведьмами. «Они ленивые и нерадивые, чего от них еще ждать-то», – сказала Марта раздраженно. Вот она – это совсем другое дело. Уютно устроившись в коконе своего благочестия, она думала, что неуязвима. По пути домой мужчины заехали к Патнэмам и обнаружили, что Энн совсем успокоилась. Но вечером припадки возобновились. И продолжались весь следующий день, когда другой неопознанный