на него посмотрела и утёрла мокрый нос.
– Я и так слишком часто довожу маму. Такую выходку она просто не пережила бы.
– Тебе не всё равно? – у Гарго охрип голос.
– Мы не выбираем семью, Тасс. Я люблю их, что бы ни говорила и ни делала. – Сэриль хотела сказать что-то ещё, но остановила себя, видя, как Гарго лишь кивает, не находя слов. Не время для признаний.
– Никак не могу… – Сэра прикусила губу, пытаясь не разрыдаться. – Вы уходите. Прямо сейчас. Без прекрасной леди Сэриль, вы двое, через Разнолесье? – она вздохнула от безысходности и приложила ладонь ко лбу. – Антея милостивая, приглядывай за ними вместо меня…
– Мы ещё увидимся, Сэра, обещаю. – Тасс немного успокоился, поймав мимолетную улыбку Сэриль.
– Антеос заждался вас, Представители мои. Идите уже, или я тут весь город затоплю.
Они в последний раз обняли друг друга. Сэра долго смотрела им вслед, шепча молитву. Без них родной город станет чужим, пустым. А каждая узкая улочка станет напоминанием: «всё однажды пройдет». Тасс обернулся, хотел как можно лучше запомнить вечный вызов в янтарных глазах, дикое пламя волос… Он приложил руку к сердцу, и Сэриль повторила за ним. Слова были больше не нужны.
У границ былого
Извозчик донимал Лео своей болтовнёй всю поездку. Других пассажиров не было, и Лео надеялся изучать утерянную часть Предания в тишине, иногда у него даже получалось не слышать о трёх дочках и кукурузном поле. В покое не оставляла ещё и мама. Она сидела напротив и шептала о далёких вечерах с Преданием вместо сказок и с сопящим под них Лео.
– Ты никогда не читала полностью, – извозчик даже не обернулся, будто слушал только себя.
– Лео… – она покачала головой, – Читать о таких жестокостях ребёнку? Пропускала их ради хороших снов. И тебе нравилось.
– А сейчас – нет. Ты отвлекаешь меня, – извозчик стал ещё оживленнее рассказывать о тавернах, в которых успел побывать, и Лео отчаялся. Книга была спрятана обратно в коробку. – Всё отвлекает меня.
Вокруг не было ничего, кроме леса. Совсем быстро кончились фермерские поля, а лошади давно не стучали по камню мостов. По словам извозчика, до постоялого двора они доберутся раньше заката. Оттуда Лео придётся идти самому. «Вдруг это ловушка?» – раздалось в голове. Он не вслушивался в слова Рая, они слишком ранили и обнажали сомнения, и так мучавшие разум. «А я ранил его клинком. Совсем обезумел». После смерти родителей Лео боялся оставаться один, боялся выходить из спальни. Везде мерещился убийца с хвостом волнистых волос и жуткой улыбкой, и не только ему. Лео отказывались брать под опеку, опасались, что дело решат закончить, и вместе с последним Рэванни в безмирие уйдут и приёмные родители. Только Орвис и Филисия, бывшая прислуга семьи, преданно оставались рядом. У главы городского совета, Клавии Бульше, не оставалось иного выбора. Она разрешила вчерашней прислуге стать опекунами Лео. Он и так не подпускал к себе никого, кроме них. Как потом своевольному мальчику Раю удалось