в себя. В памяти уверенно всплыли стихи:
Если снова оглянуться, за плечо назад
Можно просто ужаснуться, отвести свой взгляд
Нет в прошедшем моём веры, нет ни бога, сатаны
Только странный запах серы, да слова запутаны
И похвастать тоже нечем, зауряден мой виток
Тот, что в мировой спирали меньше пальца ноготок
Не посажены деревья, не построен мною дом,
Не наполнен детским смехом воздух в уголке моём
Что же делать? Этой мыслью задаюсь частенько я
Мне бы снова холст мой чистый, где появится моя
Жизнь, раскрашенная снова красками души моей
И написан смысл новый, и дальнейший путь светлей!
Красивые стихи. Как раз по ситуации. К сожалению, не знаю автора. Прочитал я эти стихи в университетской газете. Наверное, какой-то студент писал. Да точно, я работал официантом в кафе, и там попалась мне эта газета. Я сидел на старых ящиках и курил. Я курю?! Пока я не задумывался об этом, мне не хотелось. Теперь я очень сильно хочу закурить Lucky Strike. Это самые лучшие сигареты. Во-первых, потому что они с Родины. А во-вторых потому что других у меня никогда не было. Мне кажется, что я курю не очень давно. Но даже не смотря на это как же мне хочется сигарету.
Док, наверное, занят другими ранеными. Сколько же их? Я не знаю… Я готов идти в бой, но я ещё не могу пользоваться своим телом. Оно пока в Нирване. Что такое Нирвана? Смешной вопрос, такой же как в чём смысл бытия. Я тоже хотел быть доктором. Я тоже хотел спасать. Я не чувствую боли. Меня это начинает раздражать.
Интересно чтобы сказал мой папаша. Наверное, что-то вроде: чего ты здесь разлёгся сосунок, когда твои товарищи ведут бой! Или какое-нибудь ругательство, но оно обязательно будет касаться моей матери. Папаша всю свою поганую жизнь ненавидел мою мать и меня, постоянно бил её, когда напивался в своё привычное состояние, в непривычном своём состоянии папаша работал на сталелитейном заводе. Мой «родитель» всегда обвинял мать в том, что я не его сын. Я не хотел быть его сыном. Мать меня никогда не наказывала. Она всегда была со мной добра ни смотря ни на что. Мой папаша ушёл от нас, когда мне было шесть. Спустя год его нашли мёртвым в сточной канаве. Я всегда не хотел быть его сыном.
Моя мама умерла, когда мне было семнадцать. Рак яичников съел её за пару месяцев. Я помню её лицо в последние дни. Скорее не лицо, а обтянутую зеленоватой кожей черепушку, с тёмными кругами под глазами как у панды. И вырывающиеся свистящие выдохи, без вздохов. Она улыбалась мне. Я плакал.
Я плакал в жизни лишь два раза. Когда смотрел «Унесённые ветром» и когда умерла мама. Многие смеялись надо мной. А я не стеснялся своих слёз, потому что они были искренние. Почему я сейчас об этом думаю? Сентиментальное животное, бесхребетное! Я должен быть в бою! Я и есть в бою! Но когда вспоминаю «Унесённые ветром» слёзы сами наворачиваются на мои глаза. Откуда