ее в самом зародыше, поставив английское правительство в неловкое положение.
Таким же несоответствием между целями и средствами отличались предложения нарушить снабжение немцев нефтью путем «вывода из строя бакинских нефтяных промыслов». Впоследствии мне довелось увидеть бакинские нефтяные промыслы, и меня позабавила мысль о том, как бы англичане приступили к выполнению такого задания, допустим, начав действовать с базы в Каире. Даже в 1940 году я счел бы такие разговоры пустой фантазией, если бы лично не присутствовал на пресс-конференции в Аррасе, которую созвал генерал Паунелл, бывший в то время начальником штаба у лорда Горта. Генерал Паунелл тогда заявил, что, учитывая мощь линии Зигфрида, лучшие перспективы может открыть удар через Кавказ[3]. В случае успеха такой удар взломает «слабую восточную систему обороны Германии» и откроет путь англо-французскому наступлению.
У полковника Гранда никогда не было средств для осуществления своих идей, хотя их щедро предоставляли его преемникам. Его лондонский штат легко мог разместиться в большой гостиной. Так оно и бывало, когда мы регулярно собирались по воскресеньям на его загородной вилле, где неиссякаемыми темами для дискуссий были планы, планы и планы. В разведке Гранду доставались чуть ли не одни объедки. Старейшие и более прочно обосновавшиеся подразделения разведки с неодобрением встречали попытки добиться большего куска от «секретного» пирога. Исходя из обоснованной предпосылки, что саботаж и подрывная деятельность сами по себе небезопасны (виновников взрывов нетрудно установить), работники разведки с удовольствием спешили сделать необоснованный вывод: взрывы – это, мол, напрасная трата времени и денег, так пусть лучше все средства идут на «тихий» шпионаж. Поэтому требования Гранда к казначейству и вооруженным силам нередко замораживались в самой разведывательной службе. В лучшем случае Гранду оказывалась прохладная поддержка.
По части политической диверсии возникали еще большие трудности, потому что здесь затрагивались основные аспекты британской политики. Английское правительство привыкло поддерживать монархов и олигархов в Европе и было настроено против любых форм подрывной деятельности. Единственно, кто мог оказывать Гитлеру какое-то сопротивление, были представители левого движения – крестьянские партии, социал-демократы и коммунисты. Только они были способны, рискуя жизнью, бороться против оккупантов. Но было маловероятно, чтобы они стали стараться ради английского правительства, упорно продолжавшего заигрывать с королями каролями и принцами павлами, которые систематически преследовали всех левых в период между войнами.
Таким образом, в Англии идеологи подрывной деятельности начали свою работу в условиях серьезных препятствий, воздвигаемых Министерством иностранных дел, которые слишком поздно поняли, что, каков бы ни был исход войны, солнце их любимых марионеток закатилось навсегда. Неудивительно