пренебрегая таким образом честью своих предков, когда-то заслугами и доблестью завоевавших этот титул и право вершить судьбу народа Великобритании. Таких «отказников» сэр Чарльз Норфолк просто презирал. Так же, как и не понимал присутствия в парламенте духовных пэров. Он считал, что епископы и архиепископы должны заниматься своим делом, весьма далёким от законотворчества. И только такие, как он, чьи деды и прадеды заседали в этих стенах в париках и мантиях, – только они могут считаться полнокровными лордами Великобритании.
Сэр Чарльз Норфолк был весьма и весьма занятым человеком. Ему не хватало времени на личную жизнь, которой у него и было по этой причине, но он имел двух сыновей.
Старший сын Джек никогда не доставлял ему никаких хлопот. С Джеком у сэра Чарльза не было никаких проблем или непонимания. Младший же, Энрике, – сущий чертёнок. Всякий раз, когда после долгого отсутствия лорд возвращался домой, чтобы провести выходные с семьёй, ему тут же докладывали обо всех проделках Энрике, о том, что он успел натворить. И поэтому, когда мальчик с радостью бежал к отцу, тот не только не принимал его в свои объятия, но тут же охлаждал его пыл строгим, назидательным тоном. В результате Энрике видел своего отца только раздражённым, только источающим гнев. Он уже не бежал навстречу отцу, а наоборот, старался где-нибудь укрыться, чтобы избежать отцовских нравоучений. Между ними образовалась дистанция, преодолеть которую никто не делал попытки – обоих она устраивала. Так и жили отец и сын год за годом – не пытаясь понять, заглянуть другому в душу, но держась на расстоянии друг от друга.
Джек, старший брат, серьёзный юноша, всегда уравновешенный, без всплесков эмоций, был любимцем отца и полной противоположностью Энрике. Все лучшие надежды лорд Норфолк связывал с Джеком. Когда пришла пора решать вопрос о будущей профессии, сэр Чарльз сказал своему первенцу:
– Придёт время, когда ты станешь заседать в Верхней палате парламента, ты будешь творить законы. А это значит, что ты должен изучать юриспруденцию.
Джек не спорил, хотя не лежала у него душа к нудным параграфам. Но он знал: так надо. Надо семье, надо Великобритании. В том его предназначение, чтобы продолжить семейное дело во имя Великобритании. И, не колеблясь, он последовал совету (или приказу?) отца. Но кроме предназначения у него было ещё призвание. Призванием этим была наука под названием «химия». Отец крайне не одобрял занятий химией, и потому Джек занимался опытами тайком от него. Лабораторию он устроил себе в замке, потому что отец редко там появлялся, живя постоянно в столице. В замке он нашёл старый подвал, куда вообще никто не спускался. Там хранились реактивы и проводились опыты. Всё бы хорошо, да только маленький братишка пронюхал об этой «подпольной» лаборатории и всё норовил туда заскочить. Это было опасно вдвойне: во-первых, маленькие ручонки Энрике никогда не оставались без дела и лезли везде, в том числе и к самым опасным кислотам и щелочам. Во-вторых, Джек боялся,