журил он, а я докучала ему и задавала кучу вопросов про эти шрамы, «обычные царапинки», называл их дедушка-старый ветеран.
– Внучка, – начинал дед с наигранной строгостью свой любимый рассказ о военных подвигах, – помни, мы боролись ради вас, ради счастливого будущего в родной деревне, ради спокойствия и радости в каждом доме.
Мы с братиком смеемся, падаем к нему на колени, он улыбается и щекочет. Таких задорных, неусидчивых у него было пять внуков, а еще он часто вспоминал свою семью, между прочим большую из семерых несмышленышей и супруги, нашей «зуранейки» (бабушки). Его дети жили в небольшом, но новом, крепком доме, похожем на высокий терем яркого бирюзового цвета с нарезными белыми оконцами. По меркам деревни семья относилась к богатой. По всей улице лишь у них был телевизор, весь детский народец приходил к ним посмотреть на чудесные двигающиеся картинки из коробки.
Бабушка весело встречала каждого маленького соседа, любила угощать чаем с бубликами. Ликование, шутки сопровождались интересными разговорами об этом волшебном ящике, детки громко делились впечатлениями, улюлюкали и катались по полу от переизбытка эмоций. Сколько же в ней было добра, нежности, материнского тепла ко всем. Она умела радовать мир, зажигать всех восторженным смехом, смеяться вместе с мальчишками и девчонками и делать их счастливыми. А дедушка, глубоко раненый и душевно, и физически приходил с работы, всегда несколько недовольный, озлобленный на администрацию, государство, садился и громко звал жену:
– Как вы тут? Налей чаю, Суфия. – Он подзывал нас, своего щенка, котенка, как будто искал у нас успокоения. По привычке мы брались рассматривать непонятный рубец от плеча до пояса, глубокий, неровный. Известный шрам не пугал нас. Мы с интересом изучали спину деда, задавали надоедливый вопрос: «Откуда это?».
– Охо – хой, дети мои, – вздыхал он в самом начале, – танкистом я был на войне с немцами, до Молдавии дошел. С ребятами на поле битвы под обстрел попали, танк горит, начали спасаться, убегать, но шальная пуля поцарапала спину, а взрыв отбросил далеко от места сражения. Контузия охватила меня, и оказался я в госпитале, мои родненькие. У дедушки голова часто болит, поэтому не шумим, не шумим, ребятки. Ко мне не пристаем, бегите, играйте на улице. – Подталкивал он нас с нежностью к выходу. А мы, ничего не подозревая о невыносимых болях дедушки, такие беззаботные, счастливые, со смехом убегали во двор.
Повзрослев, я поняла, насколько дед старался быть сильным, решительным, бесстрашным, отважным. Он с упоением рассказывал о своей семье, что родился в начале прошлого века, в далеких, сложных семнадцатых годах где-то в горах Урала. А свою семью, по какой-то трагической случайности, не сумел сохранить. Всю глубину их совместного несчастья с бабушкой, я осознала только со временем, пока сама не оказалась в такой же ситуации, как моя «зуранейка». Мы даже не понимали насколько проблемы маленькой деревни, одиночество, предательство оказывали на него колоссальное давление. Я искренне восхищалась им, его