отелю, показались мне фантастическими декорациями. На каждом шагу видны были следы арабского влияния, оставленные мавританским владычеством, которое длилось более пяти веков.
Не была в этом смысле исключением и моя гостиница, архитектурой и внутренним убранством напоминавшая «Тысячу и одну ночь». В красивом внутреннем дворике, окаймленном пальмами и служившем гостям чем-то вроде салона, я за утренним кофе услышал за соседним столиком чистейший балтийский немецкий, от которого на меня повеяло родиной, ведь это был родной язык моего деда. Я представился и свел знакомство с двумя балтийцами: с молодым графом Арнольдом Медемом242 из Митавы243 и господином фон Биненштаммом. Медем, только что закончивший учебу в Дерпте, путешествовал по Европе в сопровождении своего наставника и друга Биненштамма. Оба оказались любезными, солидными джентльменами; Медем же был просто восхитительным малым. Мы быстро подружились и втроем после осмотра достопримечательностей Севильи совершили путешествие по Андалусии, которое привело нас в Марокко.
Пожалуй, самой интересной частью Европы делают Андалусию не только великолепная природа, пышная субтропическая растительность и удивительно интересное, весьма своеобразное население, но еще и потрясающее впечатление, которое производят на приезжих архитектурные памятники трех значительных культурных эпох: римской, арабской и Возрождения.
Уже Севилья поражает воображение своеобразным обаянием мавританских построек, среди которых Альгамбра в Гранаде занимает особое место. Мы видели Севилью с ее жемчужиной Алькасаром, с ее «визитной карточкой» – Хиральдой, увенчанной флюгером в виде статуи Веры, мы видели отвратительный бой быков и ту страсть, которую возбуждает это зрелище в более чем десяти тысячах зрителей; мы видели знаменитую табачную фабрику с двумя тысячами Кармен, многие из которых потрясли нас своей жгучей красотой.
Мы посетили прильнувшую к подножию Сьерра-Невады Гранаду с ее Альгамброй, воспевать которую достойны лишь величайшие поэты; мы увидели Малагу, берега которой омывает синее море, и знаменитый парк герцога Монпансье244 в ее дальних окрестностях. Наконец мы видели во время морского путешествия грозную Гибралтарскую скалу, с которой Англия контролировала выход в Средиземное море.
В Танжере я в первый – и в последний – раз вступил на африканскую землю и был удивлен тем, что здесь, на пороге Европы, смог в чистом виде сохраниться восточный мир, в сравнении с которым Константинополь кажется совершенно европейским городом.
В Танжере наши пути разошлись: мои балтийские друзья продолжили свое путешествие и направились через Алжир в Италию, в то время как я пустился в обратный путь – в Мадрид через Кадис, Уэльву и Севилью.
42. Инцидент Шнебеле
За несколько дней до моего прибытия в Мадрид произошел франко-германский конфликт, вошедший в историю как «инцидент Шнебеле» и вызвавший серьезный резонанс во всем мире.
Это был напряженный