пригодится. Помогут ли мне ихние таблетки и пилюли, я не знаю. А твоя растирка прошла все испытания. Ты заправь еще один бидон, потом пришлешь мне пару бутылок в посылке. Только настаивай на самогоне, эту заразу в сельпо не покупай. Ты помнишь, в прошлом лете в Загорье отравились двадцать человек. Дельцы технический спирт разводили водой, подкрашивали и продавали по дешевке. А народ с его достатком и клюнул на эту отраву как на наживку. В общем, ты запомнила мои наставления? Теперь опять про полицаев расскажу. Тепло я со своим охранником расстался, он даже обнял меня. Так твоя растирка на него подействовала. Только он отошел от меня, а навстречу два таких же идут. Козыряют, как положено, и просят документы предъявить. Я даже грешным делом подумал, уж не обладают уж все полицейские особым чутьем на спиртное? Может, они тоже бутылку учуяли в рюкзаке? Но я решил ее им не показывать. Тогда я вообще останусь без твоего лекарства. Достал паспорт и говорю:
– Ребята, вы что меня, за наркокурьера или шахида приняли?
А они:
– Дед, такой порядок. У нас норма: 200 человек надо проверить за смену. Курьер ты или инопланетянин, это без разницы. Нам нужно баллы набрать, у нас балльная система. Иначе никакой премии. Так что ты не обижайся, если мы к тебе еще пять раз подойдем. Поэтому паспорт далеко не прячь, особенно в рюкзак.
– Ладно, – говорю, – ребята, я вас понял и сочувствую. Но лучше подскажите, где поезда дальнего следования искать?
– А вот это, дед, не по адресу. Мы здесь такие же приезжие, как ты. Сегодня тут, а завтра там.
На этом мы и разошлись. Поплутал я немного, но свой поезд нашел. Подхожу к вагону, а у дверей проводница, такая красномордая, хоть спичку подноси. Как наша доярка Серафима на скотном. У той хоть щеки горят от сливок, она ими умывается, а у проводницы от чего, я сразу понял, когда дыхнула на меня. Билет она мой взяла и долго крутила его, рассматривала. Потом говорит:
– Дед, ты вагон перепутал. Наш шестой, а тебе нужен девятый. Да билет-то переверните, говорю, вы же его вверх ногами держите. Ой, какой вы догадливый, – смеется она. – Тогда милости просим к нам! – И опять как дыхнет, хоть вынимай пирог и закусывай! Нашел я свое купе и свое место внизу, около окна. Сижу, поглядываю, как народ бегает по перрону. И вдруг, вижу, группа появилась в камуфляже, в касках и при оружии. А на спине крупными буквами «ОМОН». Постояли они, посовещались, и смотрю, двое к моему вагону направились. Ну, ясное дело, надо готовить паспорт. Достал, сижу, жду. И правда, вваливается пара эта в купе и командует:
– Дед, быстро на выход, на митинг, вещи не брать. И поживей!
Выскочил я из вагона и не знаю, куда бежать. А кругом уже целая толпа. Окружили нас омоновцы и повели к вокзалу, а там уже трибуна стоит и красная тряпка над ней со словами «Пенсионеры – наше богатство и наша гордость. Ура!».
Я потом пожалел, что пошел на этот митинг. Хотя с ОМОНом не поспоришь, быстро тумаков надают. Будешь потом лечить синяки, а если сломают, не дай бог, что-нибудь? Они мастера в этом деле.
Я видел по телевизору, как они руки заламывают людям,