ситуациях любил он её почёсывать, и, судя по всему, привычка эта помогала: даже из самых щекотливых ситуаций выпутывался. А тут такой вопросец!.. Поди ответь на него!..
– Помню, мне лет пять или шесть было. На Новый год приехала к нам погостить тётя Фуня. Мы всей семьёй её так звали, хотя имя у неё было самое обыкновенное, христианское – Александра. Но дело в том, что ещё в младенческих летах именно я прозвал её этаким неблагозвучным образом. Родители мне говорят: "Скажи Шура…". Я в ответ: "Фуня" – "Шура" – "Фуня" – "Шура" – "Фуня". Ни за что не соглашался "Шурой" назвать. Так и пристала эта кличка к ней. Она поначалу обижалась, но что возьмёшь с полуторогодовалого младенца?!.. Смирилась в конце концов. Вот только, почему я решил ей именно такое имя выбрать, никто понять не мог… Правда, потом родители мне рассказали: характер у тётушки был зловреднейший. Так что, как говорится: "Устами младенца глаголет истина!" Но я, прости, отвлёкся, разговор о другом пойдёт. Ну, так вот, приехала Фуня в гости и гостинцев с собой понавезла!.. В основном, сладостей. И конфеты самые разные, и пастила, и марципаны, и орешки в разноцветной глазури, и, само собой, шоколадные фигурки в "золотце". Мы так блестящую фольгу обзывали – "золотце". Большая драгоценность была!.. Сестрица моя Алёна за обе щеки всю эту роскошь уплетает, а мне нельзя – диатез у меня!.. Да такой жестокий, что стоит мне крохотный кусочек шоколадки съесть, весь коркой от макушки до пяток покрываюсь, и зуд во всём теле такой, что матушка на ночь мне даже руки бинтовала, чтобы я не расчёсывал себя до крови. И что же получается?.. Для Алёнки Новый год – праздник, а для меня – мука мученическая! Засел я в чулан за кухней и реветь принялся. С трудом меня там отыскали, матушка слёзки мне вытерла, вздохнула так… тяжко-тяжко да и говорит: "Ладно!.. Чему быть, того не миновать!.. Господь с тобою!.. Ешь, сколько хочешь!.. Потом будешь у меня в ванне с марганцовкой сутки отмокать." Жалко ей меня стало.
Отец Серафим помолчал немного, опять почесал подбородок, потом улыбнулся, почмокал губами, словно и в самом деле съел кусочек шоколадки, весело подмигнул и продолжил:
– И вот наелся я тётушкиных сладостей, как говорится, "от пуза"!.. Никогда прежде таким счастливым себя не чувствовал!.. Хочешь марципан? – Ешь! – Хочешь чернослив в шоколаде? – Пожалуйста! – Ванильные трубочки с медовой начинкой? – Вот они! Бери, не стесняйся!.. Свобода, братцы!.. Правда, наутро я за эту самую "свободу" дорого заплатил!.. И ванны с марганцовкой не помогли!.. Две недели жестоко мучился и, веришь ли, с тех самых пор ни крошки сладкого в рот не беру, а при виде шоколада, даже дурно делается. Вот и скажи мне теперь, что такое "эта свобода": сладость безмерная или мука мученическая?.. Я же был абсолютно свободен правильный выбор сделать. Ну, перетерпи я маленько, и мучиться не пришлось бы… Хотя, чаще всего именно терпежу нам и не хватает: без устали вредим сами себе. Ты пойми, друже, отсутствие запрета – это не свобода, а большая беда. Несчастье великое. И никакие ванночки, никакие примочки тут не помогут, если человек сам себя ограничить не сможет. Честно скажу, мне больше слово "воля" нравится. Очень хорошее слово. Ты волен совершить