а иной раз – до банального разбоя. А дальше, один отряд, доведенный до отчаяния при подобном бедственном положении со снабжением, самораспускался. Другой, вливался в состав хорошо вооруженных и укомплектованных подразделений с высокими государственными преференциями по захвату гуманитарных грузов из России, где была еда, одежда, оружие и бензин.
В одно время одни склады валились от избытка гумпомощи и продуктов первой необходимости, другие, в том числе для мирных жителей, пустовали – не хватало обыкновенного хлеба. И каждый добывал его как мог.
Были и абсолютно непримиримые отряды и группы изгоев, промышлявших откровенным мародерством и грабежом.
Ополченцы из Счастья, соседней Луганской республики, так и поговаривали: «Счастье нужно защищать всеми силами от всего света и самих себя!»
На Покровском Голиаф встретился с ополченцем, которого Бис узнал сразу же – предположив, что тот, вероятно, смотрящий за рынком – Тутыр встречался с ним в первый день.
В этот раз Тутыр из машины не вышел, был сосредоточен или чем–то даже подавлен, что выглядело вполне себе одинаково. Егор провел примитивный анализ и припомнил, что тот, за утро, кроме пары фраз с ним, больше ни с кем не обмолвился.
Тем временем смотрящий скоро объяснился, запрыгнул в поджидавший его пикап, и машина выехала с территории рынка.
– Наши планы немного нарушились, – сказал Голиаф, уже в машине. – Поезжай за ним.
Текуев молча завелся и тронулся. Никто от известия не обеспокоился, никто, кроме Егора, который теперь к любым подобным поездкам по известным причинам относился настороженно. Машины тандемом двинулись на окраину Буденновского района, и дальше – из города.
«Что происходит? Не по мою ли душу? Может, меня хотят… – мыслями в припрыжку, будто не поспевая, думал Егор. – Где тогда Берг? Или – инициатива Аллагова? Неужели Текуев в теме? Почему – нет? – сам себе отвечал изредка Бис таким же вопросом. – Аллагов вполне мог подговорить Текуева… Нет, вряд ли Текуев в курсе, что произошло между ними… И Тутыр ведет себя странно… Зачем спросил про пистолет? Щупал! Удостоверился: вооружен я, или нет, чтобы действовать наверняка?» – Егор щурился летнему солнцу и ветру в приоткрытое окно, вращал глазами и, – хотя это всегда трудно сделать пассажиру, – стремился запомнить маршрут по приметным ориентирам.
Он цеплялся глазами за высокие и низкорослые здания, за серые неприметные многоэтажки и кричащие вывески витрин, за выцветшие днем фонари и спутанные проводами слаботочки столбы электропередач, за моргающие желтым светофоры и дорожные зажмурившиеся знаки, за группы безликих людей и одиноких без дела прохожих, за припаркованные на обочинах и навстречу спешащие автомобили и автобусы, даже за свежую местами разметку автодороги, пока все разом не кончилось. Люди незаметно исчезли, а деревья стали больше и гуще – Егора это даже позабавило. Вскоре, любые признаки всеобъемлющего человеческого присутствия стали малы и ничтожны, и началась промзона.
Что было