дорогих гостей
И по столам стремглав несут
Чорбу, и суп и порций щей.
Там кухня европейская,
Но есть и шашлыки,
И водка несравненная,
Вино и коньяки…51
Там можно было и «обмыть» удачную сделку и продажу бриллиантов и успех на выставке-продаже вещей русских беженцев: золото, серебро, ценные иконы, бронза, фарфор, хрусталь, меха, ковры, картины, гравюры, книги, ноты, различные рукоделия, игрушки, кустарные изделия, одежда, белье, обувь, манящих иностранцев58, желавших по случаю, за бесценок, прикупить бесценное.
Кстати, в Софии, как и в других центрах русского зарубежья, были широко открыты двери ювелирных магазинов, куда можно было сдать на комиссию свои драгоценности. В частности, владелец «Петербургского ювелирного магазина» (ул. Левского, 2, напротив дворца) С. С. Кравец-Кравцов принимал бриллианты до 25 тысяч левов за карат, платина шла до 300 левов за грамм, золото – до 75 левов, серебро – до 5 левов59.
Скупкой занимался и Первый Русско-Болгарский столичный банк «Взаимный кредит» (бул. Граф Игнатьев, 4, угол ул. Алабина)60
Тем, у кого не было ни бриллиантов, ни профессии, деньги доставались «неинтеллигентским» трудом. Так, в 1923 г. в газете «Русь» можно было прочесть следующее объявление: «Русская дама принимает в стирку белье: работа исполняется добросовестно и гигиенично. Ул. Аспарух, 61»61.
«Требовались дамы в театр-ресторан «Фоли-Бержер» в качестве кельнерш и продавщиц цветов»62, где русская Мария Александровна превращалась в болгарскую «Мици».
И все же в Софии, где можно было в газете встретить такое объявление, как «Ангорский котик приглашает в гости породистую кошечку. Котят пополам»63, было легче куда-нибудь устроиться, нежели в провинции.
В шахтерском Пернике бывшие воины Русской армии получали в 1923 г. 18–27 левов в день при бесплатном освещении, отоплении, жилье в казармах и бараках, полных клопов, и обеде из бобов с деревянным маслом, заправленных красным перцем или такого же риса64.
И, конечно, многие бедолаги, особенно предпенсионного или пенсионного возраста, вероятно, горько вспоминали ту – прошлую, красивую – жизнь, думая о том, что вылилось в стихи у Марины Цветаевой в 1934 г.:
Сад
За этот ад,
за этот бред,
Пошли мне сад
На старость лет.
На старость лет,
На старость бед:
Рабочих – лет,
Горбатых – лет…
На старость лет
Собачьих – лад:
Горячих лет —
Прохладный сад…
Для беглеца
Мне сад пошли:
Без ни – лица,
Без ни – души!
Сад: ни шажка!
Сад: ни глазка!
Сад: ни смешка!
Сад: ни свистка!
Без ни-ушка
Мне сад пошли:
Без ни душка!
Без ни-души!
Скажи: довольно муки – на
Сад – одинокий, как сама.
(Но около и Сам не стань!)
Сад одинокий, как я сам.
Такой