сделать.
– Видишь ли, мой мальчик, у каждого из нас есть неподвластные разуму чувства, которые заставляют нас совершать самые подлые поступки. Отчасти, может быть, тут есть и моя доля вины. Ты уже взрослый, и я могу говорить с тобой откровенно. Понимаешь, как бы это тебе сказать… – он замялся и смущенно посмотрел на Людмилу.
– Говори! Говори, как есть, дядя Андрей, сейчас ничего нельзя скрывать, – Антон подошел к матери, сел рядом с ней на диван и взял за руку.
– Ты знаешь, что я всегда очень нежно относился к твоей маме. Десять лет она была… Да, она была моей фактической женой, и я был очень счастлив с ней… с вами. Потом я встретил Ингу, ты понимаешь, я, конечно, очень виноват, но…
– Не надо, дядя Андрей, я все это понимаю и никогда тебя не осуждал. Я помню, как ты всегда заботился обо мне, как ты учил меня в детстве ездить на велосипеде, я …я любил и люблю тебя. Но сейчас давай без сантиментов – мне нужно знать все точно.
– Ну, хорошо. До того, как я встретил твою маму, у нас с Ревеккой… короче, ты все понимаешь. Мы были вместе три года, и она очень хотела, чтобы я на ней женился. Я тоже испытывал к ней теплые чувства и возможно… Не знаю, если б я не встретил твою маму, то мы, наверное, поженились бы. Жизнь, однако, странная вещь. Ревекка долго пыталась меня вернуть, но ей это не удалось. В конце концов, она затаила обиду, что ли, на твою маму, и с годами это чувство приняло уродливую форму. Бывает так: человек таит и таит, а в один день все прорвется.
Все еще не веря, Антон пожал плечами.
– Да ведь у нее отличный муж, двое детей! Ты уверен, что это она сделала? Давай, я поеду к ним и прямо спрошу.
– Не нужно, она не станет с тобой даже разговаривать. Я сам один раз говорил с ней о твоей маме и видел, сколько ненависти было в ее глазах – совершенно другой человек. В данном случае, однако, я тоже не поверил бы, если б сам не был в прокуратуре и не видел заявления, под которым стоит ее имя. Почерк ее мне слишком хорошо знаком, к сожалению.
– Ладно, – вздохнул Антон после некоторого молчания. – Что же ты предлагаешь делать?
– Я сразу поговорил с Евгением Семеновичем, и мы решили сделать так: у Людмилы сейчас отпуск, потом еще есть отгулы – до конца августа она имеет полное право не появляться в Москве. Пусть уедет куда-нибудь – у меня, например, родственница есть в Вязьме. У нее собственный дом, места много. Город красивый, сейчас весь в цвету, а церковь там изумительная – загляденье.
– Мы с Антошкой ремонт хотели делать, – всхлипнула Людмила, – уже все почти купили.
– Ремонт подождет, сейчас нужно более важные вопросы решать.
– Ну, уедет мама, а потом что? Она ведь не может вечно скрываться, все равно ей нужно будет приехать к концу августа.
– Зачем же скрываться? Просто она поедет отдохнуть. Пусть следователь пока разбирается с бумагами, а истории болезни у мамы все оформлены, в них нет ничего криминального, все законно, и тут они ни к чему не подкопаются.
– Тогда зачем маме уезжать?
– Потому что до конца