покачал головой. Скорее всего и не найдут, наверняка, продано.
– Дай мне их увидеть, я заплачу.
– Я прекрасно понимаю твои чувства, но как? Посадить тебя к ним в камеру? Ты их убьёшь и судить будем тебя?
Глеб кивнул.
– Нет, так не пойдёт. Давай лучше поговорим с тобой.
– Почему они убили её? Зачем? Ведь они получили то, что хотели.
– Говорят, кричала громко, одному только удалось воспользоваться, не далась твоя девчонка остальным, покусала, исцарапала, вот и успокоили.
Глеб стукнул кулаком по столу. Молодец малышка, но веди она себя по-другому… хотя по-другому она не могла. Сволочи…
– У меня складывается впечатление, что они под заказ работали. Были у неё враги?
Враги? У Эллы? Да никогда!
– Вижу, Глеб, что сильно переживаешь, ты ж чуть не покончил с собой? Давай подумаем вместе, помоги мне!
Глеб вышел из здания, его всего трясло. Как ему добраться до них? Как отомстить? Следователь оказался очень понимающим человеком, у самого две девочки-подростка, и насильников ненавидит всей душой. Но встречу с этими уродами организовать ему не под силу. Они в СИЗО и под охраной.
Глеб – дома, физически здоров, но сломан морально. По настоянию друзей, он обратился к врачу, ему выписали успокоительные таблетки и предложили пройти курс психотерапии. Рецепт взял, от курса психотерапии отказался.
Глеб пил горстями успокоительные таблетки, впадая от них в зависимость, но они давали ему возможность спать и видеть сны, где она живая, тёплая, целует его, смотрит на него своими изумрудными глазками, и он так счастлив. Иногда ему снилось, что она убегает от него, он видит пышные волосы, полы её пальто или платья, она бежит куда-то в туман, он пытается её догнать. «Малышка», – кричит он, слышит её смех и вот она тает в этом тумане, и ему никак не догнать её. Иногда он видит её здесь, в своей постели, она горит, полна ожидания, сейчас малышка, сейчас…
Он просыпался ещё одурманенный сладким сном, и его накрывала тяжёлой волной реальность, рядом лежала её одежда, которую она никогда не наденет, которая уже потеряла её запах, он её гладит, мнёт, но это были всего лишь бездушные вещи. В груди разливалась страшная тоска «она скончалась, скончалась, скончалась», нет её больше, во всём мире нет и не будет. Воспоминания о полутора годах упоительного счастья накатывали волнами, Глеб захлёбывался в них, тонул, шёл ко дну. Невыплаканные слёзы комом стоят в горле, и жгут глаза, но плакать он не в силах, всё кончилось тогда, на кладбище, смысла в слезах нет никакого, и он душит в себе рыдания, запивая их таблетками.
На тумбочке фотография: они стоят по щиколотку в воде Финского залива, он обнимает её сзади, а она вся растрепанная ветром и брызгами, которые он ей устроил, смеётся. Глеб смотрит на эту фотографию вспоминая, что прошлым летом, они были на пляже и бесились в воде, а мимо проходила девушка фотограф и попросила разрешения их сфотографировать, они показались ей воплощением любви и счастья, и она устроила им импровизированную